– Благодарю вас, лорд Сагара, – сказал я.
– И я вас, – ответила девушка.
– И я, – добавил мальчик.
Повисла тишина – словно отзвук тех продолжительных пауз, так любимых прежним воплощением Кхарна.
– Вы нас спасли, – сказал он.
– Если бы не я, вы не оказались бы в опасности, – вздохнул я и сглотнул подступивший к горлу ком.
Лорд и леди Воргоссоса почти одновременно кивнули:
– Мы не слепы. Мы знаем, что у вас не было злого умысла. Тем не менее ваши действия помогли нам уцелеть.
«Защити детей», – говорило, предвидело Братство.
Я послушался его приказа и извлек из этого выгоду. Мне почудилось, будто одинокая белая рука помахала мне из полного морской жизни аквариума за спинами Кхарнов. Но оказалось, что это был всего-навсего угорь. Братство осталось на Воргоссосе, далеко от оснащенного смертоносными орудиями корабля. Как же мало я знал тогда о них и о тех ужасах, которые они, созданные еще более чуждыми мне умами, чем сьельсины, были способны принести.
– Как она на вкус? – словно прочитав мои мысли, спросил Кхарн-мальчик.
– Простите, что?
– Кровь, – ухмыльнулся он молочными зубами. Призвук детского голоса придавал словам еще более зловещую окраску. – Насколько мне известно, вы прикончили Аранату и его отпрыска. Имперский пес.
Я чуть не вскочил от возмущения, но опутанные трубками и проводами ноги не послушались. Катетер и калоприемник больно впились в меня, и я скривился.
– Я не пес!
Я вспомнил, как покатилась голова Аранаты, как Нобута испустило дух. Это была настоящая казнь. Я вздрогнул.
Нет. Это была война. Смайт и Кроссфлейна забили, как скот. Несмотря на все наши преступления, на все наши грехи, мы были не такими, как они. Так или иначе, существо, сидевшее в двух обличьях у моей кровати, собиралось меня судить. Существо, торговавшее плотью и обещаниями, как Мефистофель из древней пьесы
[50].
– Я слышала интересную историю, – сказала девушка, поглаживая тонкой рукой подлетевший к ней механический глаз. – Ваши солдаты утверждают, что вы умерли и вернулись к жизни. Я живу очень долго, но таких чудес ни разу не видела.
«Чудеса…»
– Они сочиняют.
– Марло, ложь рано или поздно вскрывается, – сказала девушка. – Я собрала вас. Могу разобрать, если будете обманывать. Отвечайте.
Мой взгляд метался от одного дрона к другому. Семнадцать. Глаз было семнадцать. Я был в ловушке, и, даже не будь я подключен к медицинским приборам, драться или бежать не представлялось возможным.
– У вас наверняка есть видеозапись. Отчего бы вам просто не посмотреть?
За моим заявлением последовала тишина. Я удивленно оглянулся по сторонам. Мальчик с девушкой не смотрели на меня, лишь неловко ерзали в тусклом свете аквариума.
– Нет? – удивился я. – У вас нет записи?
Кхарны переглянулись.
– Все ресурсы были перенаправлены на наше восстановление. Процесс должен был занять всего несколько секунд. – Девушка махнула рукой в сторону своего двойника. – Но он получил повреждения, из-за которых восстановление наших автономных функций, включая наблюдение за кораблем, затянулось.
Она говорила как робот, а не как человек. У меня по коже забегали мурашки, и я снова почесал свою новую руку.
– Я не знаю, что произошло, – ответил я наконец.
– Значит, что-то все-таки произошло? – Глаза Вечных – все четыре – загорелись, но говорил только мальчик. Он был более порывистым, чем сестра. – Пока вы лежали в операционной, мы вам все внутренности перебрали. Как вам такое удалось? Как вы выжили?
Я вновь увидел блеск сразившего меня клинка. Свое пошатывающееся безголовое тело, красный фонтан у каменной гряды. Воду. Тьму. Склонившегося надо мной двойника. Ходящего по воде Тихого в облике Гибсона.
Вода…
Братство, а до них – Яри. Вселенная слишком велика. За оградой моего сада – дикие дебри. Слишком много непонятного. Мы и так хрупки, а я в нынешнем состоянии был вдвойне хрупок и не решался дать ответ. Не знал, есть ли он у меня.
– Я возродился, – сказал я, не видя причин лгать. – Не знаю как.
И чего я стеснялся? Передо мной был старейший человек во Вселенной за все времена. Мудрец. Не важно, что он был маньяком и чудовищем. Его корыстолюбие и моя нужда значили больше, поэтому я спросил, понизив голос:
– Что вам известно о Тихих?
Оба Кхарна вздернули левую бровь.
– Вы о них знаете? – раздался механический голос. – В Империи о них не рассказывают. Ваша Капелла не одобряет правду, идущую вразрез с их догмами.
– Это так, – согласился я.
Кхарны умолкли, словно задумавшись или вспомнив о чем-то. Оба, казалось, перестали даже дышать, а ведь и то и другое тело обладало собственными легкими. За ними в аквариуме плавали странные морские существа.
– Машины верили, что были цивилизацией – или, скорее, единством, которое было способно существовать как энергия, без материальной оболочки. Как чистая сила, – ответила девушка и скрестила руки и ноги.
Я опешил:
– Машины? Мерикани? Они знали о Тихих? Каким образом?
Вне всякого сомнения, в первых колониях не было обнаружено руин Тихих. Вдруг я вспомнил. Братство говорило, что видело Тихих через океан времен, видело, как те смотрели на них из далекого, еще не сформированного будущего.
– Братство помнит, – сказал какой-то из Кхарнов. – Думаете, люди сами победили машины?
Я разинул рот, и все слова, которые мне хотелось произнести, беззвучно вывалились из него. Тихие давно следили за человечеством, направляли его ради собственных целей, какими бы они ни были. Сьельсины называли их Наблюдателями, Ciehedto. За чем они наблюдали? Почему?
Оба Кхарна многозначительно улыбнулись.
– Когда я была маленьким мальчиком, – сказала девушка, – то слышала легенды о старом короле Вильгельме, боге-императоре. Рассказывали, что он перехитрил машины и разрушил их тщательно продуманные планы. Моя мать говорила, что к нему во сне приходили ангелы. По их подсказке он нашел тайные базы машин. Такие, как Воргоссос. Благодаря этому он захватил их вооружение. Вам известно, что было время, когда вне контроля машин оставалось всего десять тысяч человек?
– Не исключено, – ответил я.
– За пятнадцать с лишним тысяч лет я понял одно, – сказали оба Кхарна в унисон. – Все легенды правдивы. Нужно лишь сделать их таковыми.
– Нет, – помотал я головой. – Нет, это не так работает.
