– Что это? – перебил нас другой голос, нарушив наше уединение.
Валка накрыла осколок рукой и улыбнулась Бассандеру Лину, который стоял в дверях вестибюля. Лицо его скрывала тень.
– Украшение, – опередила она меня с ответом, делая шаг вперед, как бы заграждая меня от Бассандера. – Безделушка.
Мандарийский капитан вышел из тени. Его брови взлетели вверх.
– Ага.
Черные глаза искали что-то на моем лице. Не знаю что; и не знаю, нашел ли он это. Он приблизился, высоко держа голову и расправив плечи, как будто собирался меня ударить. А мне хотелось ударить его. Но он остановился в нескольких шагах и принялся оглядывать подвешенные вдоль стены скафандры, прорезиненный пол и угрюмые белые лампы на потолке.
– Стоит мне вновь увидеть вас, как вспоминаю, как вас разрубили… – сказал он и осенил себя защитным жестом, поднеся пальцы ко лбу, губам и груди. – Клянусь Землей, за всю жизнь я и подумать не мог… – Он сбился, челюсть отвисла. – Никогда ничего подобного не видел.
Вдруг он сделал нечто невероятное – протянул руку. Не для рукопожатия, а чтобы потрогать меня, как будто я был полой мантией нобиля, триумфально проезжавшего на коне через толпу. Я отпрянул, но Бассандер оставил руку протянутой, как для благословения.
– Бассандер, я тут ни при чем, – сказал я, проходя мимо.
Валка за мной. У меня не было причин придумывать отговорки, особенно перед тем, кто прекрасно все видел.
– Я знаю, что вы были там и что об этом думаете, но я и сам не понимаю, что случилось, – сказал я.
– Значит, это настоящее чудо. – Лин немного стыдливо сложил руку в кулак.
Я застыл на пороге. Бассандер Лин никогда не производил на меня впечатления религиозного человека, но я был палатином, а палатины, как часто говорят, ходят в святилище, только чтобы их там видели ставящие свечи крестьяне. Я всегда считал себя агностиком, но среди солдат таких не много. Кто-то однажды сказал мне, что неверие для солдат – непозволительная роскошь.
Тем не менее Бассандер Лин открылся для меня с новой, удивительной стороны, и я обернулся. От прежнего непоколебимого капитана не осталось и следа, как не осталось следа и от огненной черты между нами. Если мы когда-то и были соперниками, то это кануло в прошлое. Тот капитан Лин навсегда изменился, увидев мою смерть и… возвращение. Передо мной был новый Лин. Он даже казался меньше ростом, и я как будто смотрел на него свысока, а ведь наши глаза были на одном уровне. Он стоял в полумраке, я – на свету. Нет, не так. Я не смотрел на него свысока, хотя и по-прежнему презирал за то, что он совершил. Это он смотрел на меня снизу вверх, как смотрят на вершины гор, как я сам смотрел на своего двойника, указывающего во Тьму.
– Чудо, – повторил Бассандер Лин.
Я отошел на пару шагов, оказавшись не в коридоре, как подумал сначала, а на мосту, протянувшемся над тем самым ангаром, где мы сражались в гелиевом тумане. Бассандер двинулся следом; Валка не отставала ни на шаг, приглядывая за мной. Я вдруг остро ощутил присутствие внизу огромной толпы, солдат и наемников, механиков и медиков, занятых сортировкой и размещением груза. Вокруг стоял смех, звучали команды, которые прежде заглушало статическое поле шлюза.
Бассандер вышел со мной, и мы оказались друг напротив друга, как давным-давно на «Бальмунге». Тут он совершил второй невероятный поступок за последние несколько минут. Он встал на колено. С одной стороны, это не было настолько удивительно: он был имперским солдатом, а я – палатином и дальним родственником самого императора. Но он был Бассандером Лином, а я – Адрианом Марло.
– Не понимаю, что все это значит, – произнес он. – То, что вы сделали.
Валка стояла у него за спиной, чуть насмешливо улыбаясь. Я старался не смотреть на нее, чтобы не рассмеяться, не ухмыльнуться.
По толпе внизу прокатился шепот.
– Эй! Смотрите, капитан! – крикнул кто-то.
Повисла гробовая тишина.
Капитан не обращал на все это внимания. Даже не поднял голову.
– Как знать, возможно, вы посланы самой Землей. Но вы же умерли, Марло. Я видел.
– Я тоже! – крикнул какой-то солдат.
– И я!
– Чудо! – понеслись крики. – Чудо!
«Я упустил контроль, – думал я. – Где-то, когда-то я упустил контроль».
Не всегда наши истории пишем мы сами. Иногда их целиком пишут за нас. Думаю, все мы стремимся держать все в нашей жизни под контролем. Бунтуем против семьи, против государства, против природы, против собственной слабости. Все ради того, чтобы хотя бы ненадолго получить возможность решать за себя.
Хотя бы раз.
Но сейчас за меня все решил Бассандер Лин. Направил меня на путь. Повернувшись, я посмотрел на множество лиц внизу: прожженных наемников, бритоголовых легионеров в черных комбинезонах и офицеров в длинных мундирах. Лейтенант Картье руководила приготовлениями. Рядом с ней – Отавия Корво и Бастьен Дюран. Паллино, Элара и Сиран. Чуть поодаль – неразделимые Айлекс и Бандит, а рядом с медиками в белых халатах – Тор Варро. Все смотрели, все наблюдали.
Я оставался непривычно безмолвен, сжимая свою бесполезную левую руку и переводя взгляд с Бассандера на толпу и обратно.
– Может быть, вы действительно тот, кто всему положит конец… – тряхнул головой Бассандер.
Его преображение было настолько кардинальным, что я был потрясен. Возможно, поэтому я потерял дар речи. Его превращение было пугающим. Прежде он был гордым солдатом и, наверное, оставался таковым, но теперь, опустившись на колено у моих ног, он казался не человеком, а существом, моим порождением. Я услышал отзвук слов Братства и вздрогнул.
«Тот, который всему положит конец».
– Откуда вам знать? – произнес я и неуверенным жестом показал, что Бассандеру нужно встать.
Мне было стыдно, как будто бы меня окунули в мазут. Хотелось сбежать. Куда угодно.
– Вы бессмертный, – возразил Бассандер. – Это доказательство. Знамение.
– Он полусмертный! – перебил кто-то. Кажется, Бандит?
– Полусмертный? – повторил кто-то чуть тише.
И тут началось.
– Полусмертный! – Шутка превратилась в клич. В заявление. В имя. – Адриан Полусмертный! Он умер! Мы все видели! Полусмертный!
– Полусмертный!
– Полусмертный!
«Полумертвый», – подумал я и отвернулся от Бассандера к толпе.
Сделав это, я ступил на тропу, избранную мне вдруг обретенной набожностью и восхищением Бассандера. Все смотрели, смотрели на меня, вскидывая руки, потрясая кулаками. Многие видели мою гибель, а те, кто не видел, знали, что я убил сьельсинского князя. Все приветствовали меня, и возгласы «Полусмертный! Адриан Полусмертный!» смешались с криками «Адр! Адр! Адр!» тех мирмидонцев, что последовали за мной еще с Эмеша.
