– Адриан, почему, по-твоему, мы этим занимаемся? Для чего нужна армия? Чтобы все остальные могли жить спокойно.
– Это недопустимо, – ответил я. – Недопустимо, чтобы хорошие люди всю жизнь воевали.
Джинан, сидя в кресле, сложила руки так, что ее крепкие плечи натянули белую рубашку.
– Пусть лучше хорошие люди занимаются тем, чем мы, а не плохие.
– Лучше, если никто не будет этим заниматься.
– Это случится, когда звезды потухнут, а все люди вымрут, – ответила Джинан. – Даже если эта война закончится, нужда в солдатах не пропадет, – покачала она головой и с присвистом выдохнула. – Ты слишком много на себя взваливаешь.
– Но дело не в этом. – Я хотел было сесть на прежнее место, но передумал. – Я ведь здесь именно поэтому. Лучше я, чем… чем кто-то вроде моего брата.
Джинан было кое-что известно о Криспине, и ее лицо дрогнуло. Тень сомнения?
Присаживаться было рано, и я продолжил:
– Мне понятно, что войну не остановить. Но если я сделаю эту войну чуть менее агрессивной, то, может быть, некоторые хорошие люди останутся дома, да и мы сами сможем вернуться домой, когда все закончится. Мы с тобой.
Вот только дома у меня не было. Я не мог вернуться на Эмеш, где меня поджидал брак по расчету с Анаис Матаро, женщиной вдвое старше меня. Не мог вернуться на Делос, в родительский дом, откуда в страхе бежал, узнав отцовские планы на меня. Остается Джадд? Или Убар? Можно выйти в отставку и вести семейный бизнес Джинан, когда та выслужится перед князем. Торговать пряностями. Я представил, как превращусь в чудно́го старика, страстно любящего музеи и инопланетные диковинки, и буду мирно доживать свои дни, а под ногами будут крутиться дети. Я слышал, что на Джадде генетические ключи, удерживающие палатинов во власти Империи, хранятся у самих нобилей, у эали аль’акран. Возможно, мой патентованный код можно будет изменить и у нас с Джинан получится создать семью.
Я подошел к ней и припал на колено, как рыцарь, получающий титул от монарха. Взял ее за руки:
– Путь Бассандера – война без конца. Мы воюем уже четыреста лет, а он хочет еще. Мир с одним кланом сьельсинов даст шанс на мир с остальными. Наши пленники – ключ к окончанию войны. Тогда мы вернемся домой. – Я сжал ее руку, а она мою, грустно улыбнувшись. – Джинан, мы можем быть вместе. На Джадде, Убаре или где тебе захочется.
– На Убаре? – улыбнулась она, и во мне снова что-то переломилось. – Адриан, перестань. Я не знаю, что тебе ответить…
Мы уже это обсуждали. Когда Джинан рассказывала о доме, всегда казалось, будто она что-то недоговаривает. Будто под толщей воды таится неведомая рука, поджидая момента, чтобы утащить меня в омут. Пальцы Джинан держали мои, но улыбка померкла, словно шла не от сердца, а была лишь плодом мышечного усилия.
– Неизвестно, есть ли у нас хоть какой-то ориентир, – сказала она. – Если и есть, нет гарантии, что мы найдем этот… Воргоссос.
Моя рука выскользнула из ее пальцев. Я обмяк, опустившись на пол у ее ног.
– Ты не устаешь это повторять.
– А что еще делать? – спросила она, склонившись надо мной. – Ты слышал Бассандера. Еще одна планета уничтожена. Уже двенадцатая с тех пор, как мы покинули Эмеш. Считаешь, он должен спокойно сидеть? Он подчиняется командованию.
– Я надеялся, он сможет внять голосу разума, – произнес я, скрежеща зубами.
– И что ему посоветует этот голос разума? – возразила Джинан. – Ослушаться приказа? Это же Бассандер Лин, а не кто-нибудь. – Замечание было справедливым, но Джинан на этом не закончила. – Mia qal, он посвятил нашей миссии десятки лет. Как и все мы. Все это время мы гонялись за миражами, и я не чувствую, что мы стали хоть на йоту ближе к финишу, чем в начале пути. Мы потеряли друзей на Фаросе. Потеряли здесь. Взгляни на все его глазами: это были битвы, не имевшие отношения к нашему походу. Все, кто погиб, могли бы сражаться на фронте.
– Значит, я должен поставить себя на его место? – Я отвернулся, прислонившись лицом к ее бедру. – Джинан, что, если… что, если Айлекс найдет подсказку? Координаты этого торгового поселения? Ты отправишься со мной, если Бассандер откажется?
«Откажется». Мысль поразила меня, как осколок мины – случайного прохожего. Я и сам мог отказаться. Хорошо, что Джинан не видела моего лица, иначе могла бы прочитать изумление в моих лиловых глазах.
Ее ноги напряглись. Она как будто удивилась:
– Что?
Повернувшись, я посмотрел на нее и поцеловал руку.
– Ты не подчиняешься Хауптманну, – сказал я. – Полетим вместе на Воргоссос?
– Не шути так.
– Хорошо, – ответил я, но энтузиазм уже загорелся во мне.
Идеи – что искры, а мой мозг чересчур устал и нуждался в новых затеях. Я закрыл глаза и уткнулся лицом в бедро Джинан. Усталость давала о себе знать, я чувствовал себя расплющенным, как насекомое под микроскопом.
– Джинан, если мы вернемся, то никогда больше не увидимся.
Она будет со своим народом, у которого совсем другая миссия.
– Знаю, – и без того напряженная, прошептала она.
– Я этого не хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе…
Запнувшись, я посмотрел на овал ее лица, на коварно изогнутые брови над большими глубокими глазами, на едва заметный шрам на золотистой щеке, на губы, за которыми прятался острый язычок. Никогда нельзя было знать наперед, улыбнутся тебе или ранят словами.
– …Джинан, я люблю тебя.
Она одарила меня улыбкой и хрипло сказала, откинув волосы:
– Кто бы сомневался!
Я шутливо ткнул ее в плечо, и она рассмеялась, склоняясь ко мне:
– Вот чудак, я ведь тоже тебя люблю.
Я хмыкнул, но она все равно меня поцеловала.
Жар и отчаяние – вот что я ощутил, но не знал, на моем языке или на ее. Литературные критики древности часто утверждали, что мужчины считали женщин трофеями, которые можно было завоевать или купить. Ничего они не понимали. Невозможно оставаться мужчиной, считая так, ибо любовь – это отчасти попытка самому стать тем, кто достоин любви. То, что Джинан заслуживает любви, было не менее очевидно, чем сияние звезд. А вот насчет себя я сомневался. Как любой принц из легенд – вроде Артура, Тристана или Рамы, – я знал, что могу стать достойным, лишь совершив подвиг и преподнеся его доказательства к трону моей королевы. Любовь – не просто эмоция, а клятва, данная друг другу. Клятва, которую постоянно нужно обновлять, пока в этом не исчезнет необходимость.
Или пока судьба или смерть не разлучит вас.
Подняв меня на ноги и увлекая за собой, она вытащила мою рубашку из брюк. По коже пробежал холодок, волоски встали дыбом. Она отвела меня к постели. В ее походке было что-то, от чего я не мог оторвать глаз. Поцеловав, Джинан толкнула меня на матрас. В ровном свете ламп гобелены мерцали позолотой. Джинан отдала команду, и свет померк; остались лишь аварийные огни и красные фонарики над выходом и дверью в ванную.
