– Не теряйте бдительности! – рявкнула Отавия, нагибаясь над пультами по левую руку от себя. Нажав что-то, она уставилась в монитор.
Тут нас тряхнуло, и весь металлическо-углеводородный каркас старого угранского корабля затрещал по швам. Старые переборки задрожали подобно древним трамвайным путям, взвыли, будто грешники в аду. Застигнутый врасплох, я врезался в Валку. От падения ее спасла стена за спиной.
Пробурчав извинения, я обернулся ровно в тот момент, когда рулевой объявил:
– Торможение начато.
Как обычно, я старался не думать о сокрушительной силе перегрузок. Если бы не инерционные амортизаторы, нас бы смяло в кровавые лепешки и размазало по стенам и переборкам – столь резким было торможение. Но после первичного толчка, когда включилась обратная основному термоядерному двигателю тяга, я больше ничего не чувствовал. Нас влекла сила менее ощутимая, чем ветер.
Я вздрогнул.
– Не выключайте варп-двигатель, – скомандовала капитан Корво рулевому. – При малейшем намеке на угрозу выполняйте микропрыжок. – Она посмотрела вниз, на старшего помощника Дюрана. – Бастьен прав. Нужно быть готовыми ко всему.
– На световых зондах и основных сенсорах по-прежнему ничего, – как по команде отчитался мичман. – Даже гравиметрика молчит.
На приборной панели Отавии мигнул синий огонек, и она мигом хлопнула по нему ладонью:
– Ваша очередь, центурион.
Над изогнутой панелью высветилась голограмма, транслирующая картинку с одной из внутренних корабельных камер. Проектор был старым, и изображение в некоторых местах отливало синевой, но оставалось четким. Мы видели один из боковых шлюзов у миделя, в низком коридоре с круглым потолком, обитым таким же образом, как и остальные. Там стоял Паллино в полном боевом обмундировании: в черной керамической броне в имперском стиле, с литым торсом и сегментированными наручами и наплечниками. Он прислушивался, приложив руку к уху. Другую держал на кобуре с дисраптором.
– Капитан, мы заметили нечто непонятное у бортового шлюза.
– Центурион, что значит «непонятное»?
Старик посмотрел в камеру:
– Именно это и значит. Там…
Бам!
Солдаты под командованием Паллино подскочили, но ветеран лишь настороженно повернул голову на звук.
Бам! Бам!
– Это снаружи, мэм. Мы не сразу поняли, что это не следствие торможения.
Бам! Бам!
– Как будто кто-то стучится, – заметил я, подходя к Корво.
Капитан вызвала другую голограмму, промотала изображения с разных камер.
– Невозможно, – подал голос управляющий сенсорами мичман. – Я бы засек любой объект размером больше консервной банки.
– Если только у них не включена какая-нибудь система скрытности, – предположил кто-то.
– От тепловых сенсоров человека никакая система не скроет.
– Если там есть человек, – холодно заметила Айлекс.
Корво нашла нужную камеру и указала на круглую выпуклость шлюзового люка в месте, где от дельтовидного корпуса «Мистраля» отходило крыло.
Ничего. Только серый металл и шероховатая, в выбоинах, белая керамика.
Бам! Бам!
– Можно выглянуть из шлюза? – спросила капитан, прекрасно зная, что ответ будет отрицательным. Через внутренние люки можно было посмотреть в шлюз, но внешние были из цельного титана, без смотровых окошек.
– Нет, мэм. Только если открыть внешний люк, – протрещал по рации голос Паллино.
Бам!
Если бы Отавия Корво родилась в Империи – не важно, в какой касте, – я не сомневался бы, что она дослужилась в легионах до звания стратига. В сложной ситуации, располагая недостаточными и противоречивыми данными, она не теряла времени.
– Сколько у вас людей? – спросила она.
– Две декады, мэм.
– Займите оборонительную позицию. Так, чтобы был четко виден люк. Гоплиты впереди, всем включить щиты и перевести дисрапторы в оглушающий режим. Затем откройте внешний люк.
– Есть, мэм, – стукнул себя в грудь Паллино и принялся выполнять распоряжения.
Бастьен Дюран привстал и оперся на нижний поручень платформы Отавии:
– Мне это не нравится.
Корво коротко кивнула.
– Почему камеры показывают, что снаружи шлюза ничего нет? – обратилась она к другим офицерам.
– Возможно, в нашей системе вирус, из-за которого трансляция закольцована, – ответила первой Айлекс, высовываясь со своего места внизу.
Прежде чем дискуссия об уязвимости в корабельной инфосфере получила продолжение, по рации вновь зазвучал голос Паллино:
– Мэм, все на позициях. Начинать?
– Давайте.
– Стойте! – воскликнул я, скидывая шинель. – Дайте мне пять минут, я спущусь. Хлыст с вами?
– Так точно! – раздался голос Хлыста, хотя на картинке я его не увидел.
– Адриан, я бы предпочла, чтобы вы остались, – сказала Корво, оборачиваясь ко мне, но не убирая руки с панели. – Бог знает, что издает этот… – (бам!) – звук.
– Там, внизу, мои люди, капитан, – ответил я, бросая шинель на аварийное кресло в задней части мостика. – Будь я проклят, если с ними что-нибудь случится, пока я сижу сложа руки.
Не дожидаясь ответных аргументов, я развернулся и быстро сбежал с мостика, на ходу включив щит. Искажения света и потрескивание статического электричества в момент, когда меня обволакивало защитной завесой, давно уже стали привычными. Я чувствовал, как изменился мой образ мышления, походка и повседневная жизнь в целом, превратившись в театр боевых действий. Я четко представлял очертания покатых стен коридора и остро чувствовал, как с каждым шагом подается под ногами решетчатый пол.
– Адриан, постойте!
– Валка, оставайтесь на мостике! – поспешно ответил я.
Она не послушалась.
– Я с вами.
– Пожалуйста, оставайтесь на мостике!
– Я могу за себя постоять!
Ее шаги за спиной приближались.
– Знаю, что можете. Но у вас нет щита!
Шаги резко стихли. Я не сбавил хода.
Паллино и двадцать его солдат окружили правобортовой шлюз. Сидели, пригнувшись, в боковых проходах, нацелив станнеры на массивный люк.
Бам! Бам! Бам! Бам!
Стук стал громче, настойчивее.
– Адриан! Не высовывайся, – сказал мне Хлыст, преграждая рукой дорогу. Мой заботливый друг и ликтор.
Отстегнув меч Олорина с пояса, я взял его на изготовку, но не активировал.
– Открывайте люк, – без лишних церемоний скомандовал я.
