Опознать джаддианский корабль было еще проще: похожий на кита, с естественными изгибами черного керамического корпуса, оправленного в огнеупорный сплав титана и латуни, и с похожими на грациозные плавники фотогальваническими батареями. Среди пассажиров были и имперские суда. На бронзовых фюзеляжах красовались яркие гербы, изображавшие незнакомые мне приспособления. Геральдика никогда меня не интересовала. Зато Криспин запоминал гербы благородных домов с непонятным мне рвением. Он мог бы перечислить символы и девизы всех крупных домов в созвездии Возничего. Я мог лишь гадать, кем были эти нобили, какие обстоятельства заставили их отправиться в столь дальний и удивительный путь и мечтали ли они, как и я, оказаться сейчас в другом месте.
В другом месте.
– Выпьешь? – протянул мне бутылку Хлыст.
Водка была из того самого ящика, который Бандит добыл на Рустаме перед нашей встречей с Крашеным, – водка, которой Сиран заливала горе после гибели Гхена. На этикетке красовался космонавт в древнем скафандре с золотой звездой на лицевом стекле. Одной ногой он стоял на красной планете, широко раскинув руки.
– Чуть-чуть.
Я нехотя взял бутылку и рюмку из принесенного Хлыстом набора. Ругать Хлыста за пьянство нужды не было.
Продолжая их разговор – настоящий разговор, который они вели до того, как я поднялся, капитан сказала:
– Адриан, вы думали, чем займетесь, когда закончите дела на Воргоссосе?
Сосредоточившись на том, как налить себе достаточно водки, чтобы не показаться неуважительным – к алкоголю я относился сдержанно, – я не сразу ответил.
Корво добавила:
– Мы тут с Вильгельмом рассуждали об этом.
Я по-прежнему молчал, пробуя водку языком. Медицинский привкус. Металлический. Впереди, за открытым носом «Загадки», кружились и буйствовали фиолетовые облака и волны пространственно-временного континуума. Это было так далеко, в десятках миль от нас, что конец огромного цилиндра диаметром казался не больше золотой монетки.
– Нет, – глубоко вздохнул я. – Не знаю, что будет после Воргоссоса. Это место… последние дни… все это далось мне непросто.
Перед глазами встала железная лапа Наззарено, мастерски управляющая кораблем. Ее сменила безжизненная, отрубленная рука Бассандера.
– Вы ведь не собираетесь на попятную?
– Что? Нет, разумеется, нет.
Я покачивал рюмку, глядя то на светловолосую норманку, то на рыжего ликтора. На обоих по-прежнему была форма Красного отряда.
– Но я изменник, – улыбнулся я и упоминать о разговоре с Райне Смайт, не будучи уверенным, что он меня спасет, не стал. – Я убил троих своих солдат. Напал на имперского офицера. Одного этого хватит… – я залпом осушил рюмку, – чтобы меня распяли.
– Скорее, выкинули за борт, – слабо улыбнулась Корво. – В ваших легионах обычно не церемонятся.
У меня не было настроения доказывать, что она не права. Я не сомневался, что Бассандер Лин при первой возможности захочет отправить меня на крест, а о том, что со мной может сделать стратиг Хауптманн, вообще думать не хотелось.
Но я понимал намерения Отавии, знал, к чему она клонит, и не видел причин ее останавливать.
– Можете остаться с нами. Беглецам лучше не сидеть на месте, а мы сидеть не собираемся.
– Как знать, может, придет время, и я соглашусь, – ответил я, пожалуй чересчур иронично, отворачиваясь к окну.
Во времена, когда я был мирмидонцем в Боросево, я нередко подумывал податься в наемные солдаты. Мы с Хлыстом мечтали о том, как купим собственный корабль. Оставшись с Отавией и бывшим Красным отрядом, я бы в некотором смысле получил собственный корабль.
Не глядя на них, я сказал:
– Но я не буду комендантом или кем-то в этом роде. Командир из меня так себе… да и в космосе я почти не бывал до тех пор, как покинул Эмеш. К тому же… – я повернулся и с улыбкой уставился на стол, – после этого уже я буду перед вами в долгу.
– Никогда не помешает лишняя пара рук, чтобы драить палубы, – ухмыльнулась Отавия.
– Может, завтра попробую, – слабо улыбнулся я.
Хлыст откашлялся:
– Они к нам поднимутся?
– Валка-то?
Даже при тусклом освещении я заметил, как кровь отхлынула от лица Хлыста.
– И пришелец.
Я вцепился пальцами в колено так, что костяшки побелели. Кивнул, облизнув губы:
– Да.
Не знаю, почему я так нервничал, ведь говорил с Танараном десятки раз. Не боялся его. Валка тоже не боялась. Но позволять ему разгуливать по кораблю, пусть и под охраной, было рискованно. Нельзя было винить Хлыста за то, что он паниковал, и это еще мягко сказано.
– Нужно снова его заморозить, помяните мое слово, – резко произнес Хлыст.
Отпустив колено, я втянул в себя воздух, успокаиваясь.
– Такая возможность у нас есть, но товар нужно показывать лицом. Дипломатия, сам понимаешь.
– Дипломатия? Да ты его зубищи видел?
– Почти в упор, – отрезал я, не желая продолжать дискуссию. Мне и без Хлыста забот хватало.
С лестницы донеслись шаги. Стук каблуков и шлепанье голых ног. Клацанье когтей. Обернувшись, я увидел, как с лестницы выходит сутулая фигура Касанторо Танарана Иакато. Сьельсин был таким высоким, что на лестнице ему пришлось съежиться, а теперь – развернуться, заполнив собой почти все пространство. Рогатая голова едва не царапала потолок. Из-за широко раскрытых и глубоко посаженных глаз она напоминала круглый череп. Следом появился Паллино, на этот раз одетый в простую рубашку с брюками. Тем не менее про пояс-щит он не забыл. Последней поднялась Валка. Ее голые руки были сложены на груди, а глаза взволнованно горели.
Я встал, придерживая на поясе меч. Как и Валка, я смотрел на сьельсина с ожиданием, гадая, что тот будет делать. Танаран молча прошаркало к окну, пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок. Хлыст сделал защитный жест и отодвинулся подальше от ксенобита. Отавия не шелохнулась.
Руки сьельсина не были скованы, и оно дотронулось пальцами до стекла, глядя то вверх, то вниз. В отблесках варпа «Загадки» его фигура отбрасывала на пол длинную тень. Наконец оно заговорило на выученном с помощью Валки ломаном галстани:
– Это место… напоминает о доме. – Танаран говорило тихо, как в храме. – Почти… такое же большое.
Валка подошла к ксенобиту, обойдя бдительного, не сводившего глаз с пришельца Паллино.
– Ты росло на таком корабле?
– Таком? – Танаран убрало руки со стекла, оставив влажные отпечатки шести пальцев. – Не совсем таком. Мы… я хочу сказать, народ… мы… – Оно сбилось, не находя нужных слов. Перейдя на родной язык, спросило: – Nietolo dazen ne: «Eatabareto o-velegamaya».
