Гереона я больше не видел, великий инквизитор тоже вернулась в духовную тень, из которой появилась. Селена присылала мне письма, я вежливо на них отвечал, каждый раз повторяя, что мне не позволено обсуждать свое неудавшееся убийство и последующее расследование инквизиции. Я писал, что жив и здоров и, несомненно, скоро увижусь с ней. Про Александра она не упоминала.
Каждый день я ждал вестей из Имперского совета, от коменданта Марсианской стражи или самого императора. Каждый день я удивлялся, расстраивался и злился. Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, чтобы меня наконец приговорили к браку с Селеной или отослали с планеты.
Наконец прибыл марсианский эскорт в сопровождении придворного андрогина с приказом мне предстать перед принцем Гектором и Советом.
И я отправился, думая, что это финал, не зная, что худшее еще впереди.
Председатели восьми министерств и лорд Пауэрс сидели под троном лорда верховного канцлера. Не голографические призраки, как в прошлый раз, а настоящие люди, лорды, обладающие политическим весом.
– До сих пор поверить не могу, что директор разведки – убийца, – причитала министр социального обеспечения Миана Хартнелл. – Ужасно, просто ужасно!
Она была палатином, но если в ней и была древняя кровь великих родов, то лишь капля. У нее было мышиное лицо и блестящие глаза-бусины.
Лорд верховный канцлер перебил ее и обратился ко мне. Я стоял перед массивным столом под голографической камерой.
– Сэр Адриан, мы приносим извинения за моральные и физические страдания, испытанные вами и вашими подчиненными в результате этого происшествия. Позвольте выразить вам мое искреннее сочувствие. Полагаю, вам не помешал бы хороший отдых.
– Я бы хотел как можно скорее вернуться к работе, – ответил я.
– К работе? – Казалось, принца Гектора это покоробило. – То есть на фронт?
– Я солдат Империи, – ответил я, повторяя фразу, которая стала для меня своего рода заклинанием с тех пор, как мы покинули Воргоссос.
Принц Гектор крепко взялся за подлокотники своего маленького трона.
– Император подумывает о том, чтобы сделать вас членом этого Совета.
Он произнес это так, будто для меня это должно было стать новостью. Я отвлекся от созерцания голограммы и изобразил искреннее удивление.
– Что? – Осознав, что наверняка выгляжу глупо, я добавил: – Ваше превосходительство, я… не знаю, что сказать. Каковы будут мои обязанности?
– Сынок, вы займете мое место! – ответил мне неожиданно веселый голос справа от трона.
Я повернулся. По традиции места по правую руку от канцлера занимали Львы. Там сидели лорд Бурбон и министр правосудия лорд Пик. По левую руку располагались менее консервативные члены Совета. Возглавляла их леди Хартнелл, а с ней были министр доходов лорд Кордвейнер и, по иронии судьбы, лорд министр государственных церемоний. В те годы совет был не сбалансирован, и, за исключением этой троицы, все советники были Львами.
Говоривший занимал самое дальнее правое место за столом. Повернувшись, я увидел, как мне улыбается лорд Кассиан Пауэрс. Бывший стратиг казался древним и напоминал мне Тора Гибсона. Такой же морщинистый. На нем были очки с сильными линзами, за которыми его глаза казались в три раза больше, и, в отличие от Бастьена Дюрана, ему эти очки были действительно необходимы по медицинским показаниям. В нем оставалось мало от солдата; скорее, он напоминал нахохлившегося на жердочке филина-переростка.
– Ваше место, лорд Пауэрс? – Я перевел взгляд со старика на остальных советников, затем обратно на лорда Кассиана и едва не усмехнулся. – Я не смогу вас заменить!
– Вам куда больше известно о Бледных, чем я когда-либо знал! – воскликнул Крессгардский Мститель. – Я просто старик, который умел их убивать.
Я замешкался, косясь на советников, и сказал:
– Но… я не хочу становиться оппонентом лорда министра военных дел в вопросах сопротивления врагу. Советники, я ваш слуга. Я служил и хочу продолжать служить.
Я поклонился, стараясь не глядеть на голографическое изображение над головой, на призрака пристегнутой к креслу невысокой женщины с короткой стрижкой и квадратной челюстью.
Лейтенант Касдон.
Перед началом заседания Совет продемонстрировал запись ее признательных показаний, и последний кадр застыл над столом прямо над моей головой.
– Человек, называющий себя нашим слугой, не должен спорить с Советом, – заявил министр общественных работ Петер Габсбург. – Позвольте напомнить вам, сэр Адриан, что вы, как рыцарь, отвечаете перед Имперской канцелярией. А мы, будучи слугами его величества, являемся ее представителями.
– Простите, ваше превосходительство, но это не так, – возразил я. – Я Викторианский рыцарь и отвечаю лично перед императором.
Лицо лорда Габсбурга перекосило от гнева и разочарования, и он повернулся к непривычно молчаливому лорду Бурбону.
Прежде чем он успел обратиться к коллеге-Льву, я добавил:
– Но если таково желание его величества, я повинуюсь. Однако, как его советник, я хочу заметить, что принесу больше пользы вне Форума.
– И куда вы так торопитесь? – Августин Бурбон принял эстафетную палочку у лорда Габсбурга.
Темные глаза военного министра встретились с моими, и я стал его изучать. Густые седеющие темные волосы, пушистые бакенбарды, светлый костюм с брошью-лилией на лацкане, лазурная полутога с золотыми нитями на плечах. Я не сомневался, что он был сообщником Браанока, но знал, что никак этого не докажу. Пусть нож в мою спальню направила рука Браанока, его самого наверняка направлял Бурбон. Если верить записке сэра Фридриха, то и Капелла была замешана в заговоре. Я покосился на пустое кресло Виргилиана. Синарх отсутствовал, сославшись на «более важные дела».
– Лорд министр военных дел, я буду с вами откровенен, – ответил я без раздумий. – В данный момент мне не слишком комфортно в столице. Меня только что ложно обвинили и едва не признали демониаком, и мне вовсе не хочется испытать подобное вновь.
– Полагаете, ваша жизнь по-прежнему в опасности? – спросил принц Гектор.
– Ваше превосходительство, я полагаю, что она будет в опасности до самой моей смерти, – ответил я и подумал: «Как бы не напророчить».
Парламентский пристав застучал фасциями по пластине.
– К порядку! – крикнул он. – Соблюдайте уважение к Совету!
Я с поклоном извинился:
– Достопочтенные господа и дамы, прошу прощения. Я по-прежнему нахожусь под действием стресса.
Выпрямившись, я вспомнил уроки риторики и, убрав левую руку за спину, протянул вперед правую, как будто держа книгу:
– Не только я, но и моя команда, мои офицеры и кутильеры едва избежали несправедливого наказания. Я весьма беспокоюсь за их жизнь.
