– Кто бы говорил, – ответил я, обнимая ее тонкую талию. – Как грудь?
Я провел пальцем по тому месту, куда вонзился нож-ракета. Остался лишь тонкий шрам, едва ощутимый на ощупь.
Валка подняла голову:
– И ты это спрашиваешь, когда твоя рука выглядит, как будто ее пропустили через мясорубку?
Я ответил ей улыбкой:
– Ну я-то знаю, что со мной все в порядке. О себе мне беспокоиться нечего.
– Обо мне тоже.
– Может быть, – согласился я, – но мне нравится о тебе беспокоиться.
– Ходячий пережиток прошлого, – фыркнула Валка.
– Доктор, за это вы меня и любите. – Я опустил руку ниже, и Валка по ней хлопнула. – Так что там насчет ползания по руинам?
– А с каких пор ты стал руинами? – снова хлопнула она меня по руке, но, поймав взглядом шрамы, помрачнела.
Чтобы отвлечь ее от тяжелых мыслей, я обхватил ее за голову и прижал к себе, чувствуя кожей ее тепло и соски.
– Пойдем спать, – позвал я, отпустив ее. – Завтра у нас много дел.
– Хочешь сказать, у меня, – улыбнулась она. – Адриан Анаксандр Марло, теперь ты на моей территории.
Она отступила, вновь укрывшись покрывалом, и подошла к арке, где потрескивало невидимое статическое поле, удерживающее внутри тепло. Под аркой она развернулась:
– Может, отослать тебя на корабль? Почувствуешь, каково быть в моей шкуре.
– Не смешно.
– Почему же? – не унималась она. – Может, пришла твоя очередь полежать в морозилке?
Я не оценил юмора, и она сдалась:
– Прости. Ты ведь извинился. Зря я принялась бередить старые раны. – Она плотнее укуталась в покрывало. – Нужно радоваться. Здесь, конечно, не Панормо и не Атхтен Вар, но все лучше, чем на войне.
– Это похоже на Эмеш, – улыбнулся я. – На Эмеш «до», а не «после».
– О, здесь будет лучше, чем на Эмеше, – ответила она, снова поворачиваясь спиной.
И роняя покрывало.
Наутро генерал-губернатор выделила нам два грунтомобиля, которые должны были отвезти нас по узкому серпантину к атенеуму. Ехать было недалеко, и не прошло и получаса, как мы покинули Ээю. Мы мчались мимо огороженных каменными заборами пастбищ и овчарен, над которыми возвышались, поскрипывая на ветру, парусные мельницы. Вдали выпускала пар городская термоядерная станция. Она словно держала на себе небосвод там, где из-за горизонта выглядывал могучий лик Атласа.
– Приехали, милорд! – объявил водитель, останавливаясь у подножия плато.
Нас никто не встречал. Стоянка была маленькой, мощеной; между камнями торчали сорняки, а дорога наверх была отмечена серой каменной аркой.
– Зеленые не разрешают построить лифт или пандус, – объяснил водитель, верно расценив мое молчание как замешательство. – Вам придется подниматься по лестнице. Тысяча извинений, милорд. Я думал, генерал-губернатор вам объяснила, – добавил он смущенно.
– Ничего страшного, мессир, – ответила Валка, открывая откидную дверцу. – Дойдем. Дойдем ведь, Адриан?
По правде говоря, я бы пошел пешком даже при наличии лифта. Для схоластов и эксцентричных натур вроде меня библиотека была сакральным местом. Прилетать туда на шаттле или приезжать на машине было противоестественно. Паломничества должны совершаться пешком.
– Сирра, наши вещи остались в особняке, – сказал я водителю. – Можете распорядиться, чтобы их собрали и привезли?
– Ваша светлость, вы останетесь с зелеными?
– Собираюсь.
С этими словами я выбрался из грунтомобиля, завернулся в длинную черную шинель и помог выйти Валке. Варро, Паллино и еще один центурион – тот самый Доран, который отметился в сражении на корабле Иубалу, – вылезли следом. Из второй машины вышли восемь моих телохранителей, одетых не в доспехи легиона, а в черно-красную полуофициальную форму Красного отряда. У всех были пояса-щиты и фазовые дисрапторы, а также короткие белые мечи. Полноценная боевая группа, а не почетный караул.
На подъем ушло почти два часа, и мои еще не восстановившиеся после фуги ноги забились кинотоксинами. День был прохладным, погода – хорошей, и даже неизменная дымка, на которую постоянно жаловались Паллино с солдатами, казалась мне освежающим и укрепляющим бальзамом. Валка взяла меня за руку, и, миновав зеленый флажок-указатель, мы поднялись по последнему пролету ступеней вместе.
Грубо отесанные камни сменились совершенством, отшлифованным лазером. Вместо булыжников здесь повсюду был серый гранит.
Последняя лестница, ворота и стены были сложены столь идеально, что между камнями не могло протиснуться ни травинки. Куртина была в десять раз выше человеческого роста и описывала идеальную окружность, прерываясь равноудаленными друг от дружки симметричными башнями, свысока глядящими на мир и призванными защищать цитадель от несуществующих врагов.
– Кто идет? – окликнули нас со стены.
С нами не было ни корниценов, ни глашатаев. Вламываться к схоластам с помпой и выпячивать свой статус было не по мне, особенно учитывая, что когда-то я собирался прийти сюда как нищий.
– Сэр Адриан из Викторианского дома Марло прибыл по приказу его величества императора, – ответил я, выступив вперед.
С парапета высунулось недоверчивое бледное лицо. Мальчик, не старше двадцати. Возможно, даже пятнадцати.
– Посетители? – переспросил он. – Лорд-рыцарь? А остальные кто?
– Моя спутница – доктор Валка Ондерра, ученый-любитель из Демархии. Остальные – наша охрана.
– Охрана? – удивился мальчик. – Сэр, у нас здесь спокойно. По распоряжению примата оружие должно быть сдано при входе. А также все щиты и терминалы. Машины за ворота не пускают. Так сказано в Предписании. – Он выпрямился и встал между зубцов. – Нас не уведомили, что кто-то прилетит.
– Я сам уведомляю! – воскликнул я, приближаясь. – По велению императора вы должны немедленно впустить меня и мою спутницу и предоставить полный доступ к архивам.
– Сэр, мы не можем никого впустить без рекомендательного письма, – ответил привратник, и я подивился его характеру.
В смелости ему не откажешь. У него не было оружия, не было пояса-щита, и поблизости я не замечал стражников. Оборона Колхиды целиком и полностью лежала на Силах орбитальной обороны. На орбите над библиотекой располагались спутники, оснащенные лучевым оружием, чьи операторы отслеживали любые несанкционированные попытки проникнуть в горы. Однако они не остановили бы рассерженного лорда, если бы тому захотелось пострелять из фазового дисраптора.
– В трубу, пожалуйста, – попросил привратник.
Как по команде рядом с нами открылась заглушка пневмопочтовой трубы. Покосившись на Валку и Паллино, я с улыбкой снял перчатку и кольцо императора. Положил его в цилиндр, закрыл и, поместив обратно в трубу, дернул рычаг, отправив контейнер к скучающему привратнику.
