– Зачем нужна библиотека, если в ней нельзя ничего прочитать? – задался вопросом Паллино, когда схоласт нас покинул.
Я лишь вздохнул в ответ. Ожидание было утомительным, но сейчас я впервые за долгие годы никуда не спешил и потому не жаловался.
Как я уже говорил, цитадель атенеума была окружена высокой каменной стеной. Полагаю, это слишком скудное описание места, где я сейчас нахожусь. Во-первых, я не упомянул монастырь на скале, возвышающейся над главным атенеумом. Туда, на скалу, удалялись старики, чтобы наблюдать за звездами, изучать устройство души, беседовать в пыльных залах о философии и писать книги, которые потом спускались по винтовым лестницам и исчезали в похожих на гроты залах Имперской библиотеки, чтобы однажды, возможно, попасть в руки неофита, будущего наставника какого-нибудь лорда.
Сама библиотека находилась в центре комплекса – огромная башня в полмили диаметром, единственное сооружение, возведенное не из камня, а из стали, с высокими узкими окнами. Она на пятьдесят этажей возвышалась над низкими каменными постройками и шпилями лекториев, трапезных, обсерваторий, оранжерей и теплиц. Казалось, она была частью горы, предостерегающим пальцем или грозящим кулаком, растущим из тела горного массива и самой Колхиды.
Но это лишь верхушка айсберга. Под этим величественным шпилем находились огромные залы, кабинеты и витиеватые лабиринты. У каждой стены шкафы ломились от книг и не только: там были свитки, листовки, древние диски с данными, микропленки и кварцевые кристаллы данных – притом что у схоластов не было приборов, способных прочесть эти данные. Сколько миллиардов текстов собирали плесень в этих стенах? Сколько триллионов?
Библиотека и окружавший ее комплекс-атенеум Нов-Белгаэр были настоящим лабиринтом и отдельным микрокосмом, с акведуками и садами, амфитеатрами и аудиториями – всем, что было необходимо для функционирования сообщества из нескольких тысяч человек и обеспечения комфортной работы над исследованиями, которым они посвящали всю жизнь.
Нам подобрали комнату в спокойном общежитии у внешней стены. Дожидаясь возвращения Варро и Дорана из Ээи и прибытия Александра, мы с Валкой отобедали в трапезной вместе с братьями и сестрами ордена и отправились исследовать ближайшую к воротам часть комплекса, где жили неофиты и схоласты, в чьи обязанности входила связь с внешним миром. Паллино с телохранителями были неподалеку.
Не успели мы перешагнуть порог, как Валка так вцепилась в мою руку, что едва не продырявила ее ногтями. Тяжелые двери сомкнулись за спиной, оставив нас почти в церковной тишине.
– Ну наконец-то, – непривычно затаив дыхание, прошептала Валка. – Наконец-то ты привез меня в интересное место.
В воздухе витала вековая пыль, кружила в лучах солнца, пробивающихся сквозь высокие узкие окна. Пахло древностью. Пол покрывали изящные геометрические мозаики, по обе стороны от входа стояли украшенные искусной резьбой конторки, за которыми, частично скрытые железными витиеватыми решетками, склонились над книгами посетители. Арочный свод над дверями украшала надпись.
– Это же классический английский? – спросила Валка. – Что там написано?
Прищурившись, я пригляделся к старым угловатым буквам.
– «Велика истина, – прочитал я вслух, – и сильнее всего»
[22].
– Мы можем… просто взять и войти? – спросила она, оглядываясь в поисках указателей или проводника.
– Можете, – отвлекшись от книги, ответила одна из посетительниц. – Только, пожалуйста, соблюдайте тишину.
Пригнув голову, я шагнул в сторону и пропустил Валку вперед. Я хорошо запомнил ее лицо, когда она прошла мимо и впервые увидела Имперскую библиотеку. У меня хорошая память, но не абсолютная, как у Валки. Мои воспоминания тускнеют и искажаются. Теряются.
Но не те воспоминания о ее лице.
Ее глаза широко открылись и вспыхнули. Она лучисто улыбнулась, ее пытливый взгляд устремился далеко. Радость и благоговейный трепет были настолько всеобъемлющи, что могли поглотить Имперскую библиотеку целиком и впитать каждое хранящееся в ней слово. Я тоже не удержался от улыбки. После стольких лет, после почти векового бодрствования и еще более продолжительного сна, после терпеливого ожидания, задержек и долгих дней, проведенных за изучением военных рапортов и данных с захваченных сьельсинских кораблей, усердие Валки было наконец вознаграждено.
Она двинулась вперед, будто в трансе, оставив меня на пороге. Я проводил ее взглядом, после чего последовал за ней, не осмеливаясь ни словом, ни жестом нарушить священный для нее миг. Ее окружали горы книг, округлый стеллаж за стеллажом тянулись вдоль стен, опоясывая всю огромную библиотеку. Вдоль длинных толстых ковров, заглушавших звук шагов, на латунных рельсах располагались передвижные лестницы. Валка кружила, озиралась вокруг, как восхищенный турист, за что была удостоена пренебрежительного взгляда одной из неофитов, еще недостаточно натренированной в умении сдерживать эмоции.
– Да только на этом этаже, должно быть, миллион книг! – воскликнула Валка вполголоса.
Она едва не рассмеялась. Повернувшись к ближайшему стеллажу, отмеченному латунной табличкой с надписью: «Энциклопедии. Экстратерранская биология, На-Не», – она взяла первый попавшийся том – один из двадцатитомного собрания, описывающего псевдофлору какой-то неизвестной мне планеты. Быстро, не читая, перелистала страницы. Я напомнил себе, что ей и не нужно было читать. Одного взгляда на страницу было достаточно. Валка запоминала все, даже увиденное мимоходом, с точностью цифрового устройства.
Она громко захлопнула книгу.
– Поразительно! – воскликнула она, маниакально сверкая глазами. – И это лишь энциклопедии, словари и справочники… и каталоги! Смотри-ка!
Демонически ухмыляясь, Валка протянула мне широкий тонкий каталог.
– Внимание: этот каталог неполон, – прочитала она надпись на карточке, вложенной под обложку. Надпись была на двух языках – классическом английском и галстани. – Адриан, они даже не знают, где какая книга лежит!
– Еще бы! – ответил я. – Студенты постоянно их уносят. Да и новые кураторы наверняка реорганизуют все за старыми.
– Anaryoch, – потрясла головой Валка. – Такая коллекция должна быть отсортирована, отсканирована и скопирована. Что, если случится пожар? Что будет с книгами?
– Сюда ни за что не допустят машины, – сказал я. – Схоластам их использование запрещено, как никому другому. Это ведь схоласты – точнее, ученые – их создали. Ваш народ забыл, какими были мерикани, что они натворили.
– С тех пор столько времени прошло! – возразила Валка, прижимая к себе каталог. – Все давно изменилось!
– Ты видела Братство, – тихо напомнил я, уверенный, что здесь уж точно нет камер.
Она поникла и поставила каталог обратно на полку.
– Может, ты и прав, – ответила она.
