– Алкуин написал, что она вся в отца, – добавил Гибсон, кажется с жалостью в глазах.
– Естественно.
– Одно радует, – постаралась разрядить обстановку Валка. – По сравнению с Дориссой Анаксандр кажется вполне нормальным именем.
Я ухмыльнулся.
– Сабина почти все время проводит вне дома, – перебил Гибсон. – Не так много, как ты, разумеется, но она сейчас гораздо моложе Криспина. Алкуин считает, что она многого добьется на троне. У нее подходящий темперамент.
– Хладнокровная злобная стерва? – спросил я ехидно.
– Гвах! – воскликнул Гибсон и замахнулся на меня, имитируя удар. – Это ниже и твоего, и ее достоинства.
– Ты прав. – Я пристыженно склонил голову.
Мы некоторое время просидели в тишине. На камнях мерцал свет от странных светильников.
– Какая разница? Я все равно туда не вернусь, – сказал я наконец.
Делос, Мейдуа, Обитель Дьявола и моя семья повлияли на то, кем я вырос, но теперь казались местами и персонажами из сказки или сна. Более того, мифические персонажи вроде Симеона Красного, Касии Сулье, Сида Артура и даже вполне настоящего Кассиана Пауэрса – а особенно Кхарн Сагара – в сиянии водорослей представали более реальными, чем моя собственная плоть и кровь.
– Прости, что тебе пришлось услышать это от меня, – сказал Гибсон, криво, совсем не холодно улыбнувшись. – Что-то я зачастил с извинениями?
– Тебе не за что извиняться, – ответил я.
Старик заломил руки.
– Вчера я не спросил, сколько ты собираешься здесь оставаться. Это, конечно, не мое дело, но все-таки.
– Ваше! – ответила Валка. – Но мы пока сами не знаем.
– Император отослал меня с глаз долой на неопределенный срок, – объяснил я. – Пока не забудутся истории с Брааноком, Бурбоном и так далее.
– И с колизеем, – добавила Валка, как будто я мог об этом забыть.
– И с колизеем.
Гибсон наклонился и положил руку мне на плечо. К нему вернулся схоластический самоконтроль, и лицо его было серьезно и невыразительно.
– Значит, нам повезло. Я скучал по тебе, мой мальчик, – сказал он и повернулся к Валке. – И мне очень интересно познакомиться с вами. Адриан говорил, вы ученый-любитель?
Валка засияла:
– Доктор. Изучала ксенологию и археологию в университете Исаны на Эдде, откуда я родом.
– В Демархии? – уточнил Гибсон. – Превосходно. Вы изучаете этих… Тихих?
– Насколько получается, – ответила Валка. – Адриан наверняка упоминал, что их следы весьма редки.
Гибсон отхлебнул чая и сказал:
– Адриан, сомневаюсь, что ты найдешь лучшего специалиста, чтобы помочь тебе в поисках ответов на интересующие тебя вопросы.
– А то я не знаю, – подмигнул я Валке.
Она улыбнулась в ответ.
– Последние десятилетия я в основном изучаю сьельсинов. Адриан говорил, что они поклоняются Тихим?
– Да, – подтвердил Гибсон. – Они зовут их Наблюдателями, так?
– Так, – ответил я, – но возможно, что Тихие – лишь одно или несколько божеств из сьельсинского пантеона.
– Ты о Создателях? – уточнила Валка. – Нам известно очень мало. По сути, с тех пор как мы познакомились, я занималась почти исключительно переводом текстов и изучением боевых трофеев. Для разведслужбы легиона.
Она улыбнулась, и в улыбке я заметил след прежней остроты и резкости. Насмешливой, едкой остроты. Но над кем смеялась Валка – над собой или надо мной, – я не знал.
– Не совсем то, на что я собиралась потратить свою жизнь.
– Обычное дело, – понимающе кивнул старый схоласт. – Если бы мне в детстве сказали, что я стану схоластом и буду обучать два поколения отпрысков небольшого знатного дома… а потом один из них станет Викторианским рыцарем и будет сражаться с ксенобитами, я бы рассмеялся.
Он зажал керамическую чашку в узловатых костлявых руках. Я не осмеливался его перебивать. Случаи, когда Тор Гибсон упоминал о своей прежней жизни, можно было пересчитать по пальцам.
– Адриан, я уже говорил тебе: все мы пешки.
– Даже рыцари
[23], – с усмешкой ответил я.
– Даже император, – сказал Гибсон. – Думаю, ты и сам заметил.
Я подумал о Вильгельме Двадцать Третьем, пленнике двора и ритуалов, повинующемся воле советников и ветрам политических требований. Именно такой ветер заставил его отослать меня.
– Слуга слуг Земли, – произнес я последний и, казалось бы, наименее значительный титул императора. Что я говорил Александру? Nobless oblige.
– С тех пор как мы расстались, ты многому научился, – одобрительно кивая, сказал Гибсон. – Из тебя вышел бы хороший правитель.
– Теперь не выйдет.
– То, чему я тебя учил, – Гибсон поднял палец, – подходит как лорду, так и рыцарю. Ты ничего не потерял.
– Дело не в этом, – ответил я, глядя на Валку. – Просто… когда я сбежал из дома, я хотел стать таким, как ты. Схоластом. Увидеть Галактику, учиться и учить, делать добро, если получится. Заключить мир со сьельсинами. Но мне не удалось.
– Ты встречал двух князей. А сколько их всего?
– Не знаю, – ответил я. – Какая разница? Они не хотят мира.
– Откуда нам знать? – заметила Валка. – Нам еще многое неизвестно.
Я лишь покачал головой:
– Сомневаюсь.
Но Гибсон улыбался.
– Что бы ни случилось, Адриан, мальчик мой, я в тебя верю. За твоим нарядом, за твоими шрамами по-прежнему скрывается хорошо знакомый мне юноша. Ты справишься. Найдешь ответы, которые ищешь.
Он вдруг встал, так быстро, как я ни за что не подумал бы. Несмотря на морщины и груз прожитых лет, он все-таки был палатином.
– Я тебе помогу, – сказал Гибсон.
– Правда? – обрадовалась Валка.
– Да, милая леди. – Гибсон взял трость. – Четыре года – слишком малый срок, чтобы освоиться в этой библиотеке, но я не просто так назначен архивариусом. Я не допущу, чтобы мой лучший ученик в одиночку копался в шкафах. Как только Арриан получит нужные бумаги и даст разрешение, я помогу вам разобраться в архиве Гавриила. Замолвлю словечко перед приматом.
Я тоже встал, отчасти от удивления и радости, отчасти опасаясь, что старый схоласт не удержится на ногах.
– Тебе стоит встретиться с принцем, – сказал я. – Мне хотелось бы, чтобы он чему-нибудь научился за время пребывания здесь.
Совиные глаза схоласта моргнули.
– Ну, сначала поговорю с Аррианом, а там посмотрим.