– И?.. – спросила она, округляя глаза.
– Это они, вне всякого сомнения. – Я жестом пригласил ее за собой. – Взгляни сама.
Первая арка была не меньше трехсот футов диаметром, идеальное кольцо, примерно четверть которого была зарыта в песок. Каждое последующее кольцо из семи было меньше; самое последнее едва достигало ста футов в высоту. И в толщину! Каждое кольцо в разрезе было почти квадратным, а по краям их окружала непонятная органическая оболочка с яркими панелями, на которых красовались знакомые округлые анаглифы.
Валка дрожащей рукой дотронулась до одной и сказала:
– Нужно установить камеры, чтобы заснять все, что получится.
Я едва не слышал, как в ее голове вращаются шестеренки, фиксируя символы сквозь стекло.
– Что здесь написано? – спросил аквиларий Арди.
Я уже успел забыть, что он был с нами.
– Никто не знает.
Если вопрос и обеспокоил Валку, виду она не подала.
– Никто? – удивился пилот. – Зачем тогда мы все это искали, если некому это прочесть?
Я поморщился, мысленно жалея бедолагу и ожидая, что Валка устроит ему выволочку. Но она лишь повернулась и, не снимая руки с арки, ответила:
– Невероятно, правда?
– Что невероятного? – в недоумении покачал головой аквиларий.
Я положил руку ему на плечо:
– Арди, возвращайся на «Тамерлан» и передай капитану, что здесь все в порядке. Разведка еще не закончена, и ей понадобятся все свободные пилоты.
Аквиларий отдал честь и поспешил к кораблю, оставив нас с Валкой и Бандитом.
– У меня все было под контролем, – сказала Валка. – Не нужно было его отсылать.
Я лишь развел руками.
– Мы их нашли! – воскликнула Валка, прижимаясь забралом шлема к моей маске. Я слышал ее не только по рации, но и слабо сквозь разделявшие наши лица алюминий и керамику. – Адриан, мы нашли их.
Я обнимал ее под созданной неведомой нам расой аркой, немного жалея Бандита и забывая о нем.
– Мы еще не знаем, что нашли, – заметил я.
– Понимаю, – согласилась Валка. – Если верить Горизонту… если это их старейшие руины, или новейшие… если они рушатся вспять сквозь время, то, может статься, смотреть здесь не на что.
У меня по-прежнему не укладывалось в голове, как могло существовать такое место, где энтропия двигалась вспять и порядок восстанавливался, а не нарушался. Здесь, на склоне горы, я представлял, что руины поднимаются из песка подобно зданию, восстающему из пепла на воспроизведенной в обратном направлении голограмме.
– С другой стороны, если это их древнейшая постройка, – сказал я, чтобы не казаться отъявленным пессимистом, – они могут уделять ей больше внимания, чем остальным.
Вслух это прозвучало не слишком воодушевляюще. Я повернулся к бледно-желтому небу. Несмотря на холод, красное солнце грело мне шлем. Мне вдруг почудилось, что за мной наблюдают, и я вздрогнул.
Подступ к двери был отмечен кольцами, но полноценной дороги не было. Лестницы вдоль горного кряжа – тоже. Может, она еще не появилась. Тем не менее мы полезли наверх, поочередно проходя сквозь кольца и задерживаясь, чтобы Валка могла рассмотреть каждую грань, каждый анаглиф, пока не оказались под изогнутыми колоннами у пещеры.
– Адр, лучше нам не входить, – сказал Бандит, кладя одну руку на пояс-щит, а другую – на рукоять кинжала. – Хорошо бы сперва послать картографов.
– Пошлем. – Я тоже на всякий случай положил руку на активатор щита. – Но сначала осмотримся.
Бывший ассасин наклонил голову в безликом шлеме:
– У тебя же мать драматург? Кому, как не тебе, знать, что такие слова частенько оказываются последними.
– Карим, мы уже не маленькие, – ответила Валка.
– Хотя бы дайте мне вызвать из лагеря подкрепление.
– Тебя нам вполне достаточно! – ответил я с улыбкой, которую не было видно за безликой маской.
– Как знаете. Если что, с горы я ваши трупики спущу, но перед императором объясняться не буду.
– Сегодня не наш черед умирать! – воскликнул я, хлопнув его по плечу.
– Тоже неплохие последние слова.
Но для меня они последними не стали. Валка сняла с пояса светосферу и покрутила, включив свет и антигравитационный двигатель. Эта светосфера тавросианского производства была с ней еще на Эмеше. Старая, но светила ярко и неотступно плыла за Валкой, подчиняясь имплантам в ее мозгу. Я задумался, как на нее не обратили внимания Гереон с великим инквизитором, – но, возможно, в самой сфере никаких запрещенных устройств и не находилось. Только у Валки в голове. На мне был скафандр без прожекторов, поэтому я включил подсветку наручного терминала и взял его в руку, как факел.
Мы с Валкой плечом к плечу двигались во тьму, освещая укрепленные стены и арки, точь-в-точь как те, что были снаружи. Проход был длинным и пронизывал гору, постепенно сужаясь. Мы прошли сто футов, тысячу… и наконец оказались перед проемом, достаточно широким, чтобы в него могли пройти трое человек в ряд.
Трое.
Нас как раз было трое.
Тогда я не задумывался об этом совпадении, но теперь считаю его своего рода знаком, указанием, что мы были на верном пути. Наверняка у моей легенды есть версии, в которых я не отсылал Арди. Кто знает, что ожидало нас дальше и какие неведомые и удивительные места несло к нам течение времени?
Проход почти сразу же разделился на три. Два ответвления шли направо и налево, описывая окружность, а тропа впереди круто поднималась. Под ногами у нас была гладкая, отполированная до зеркального обсидианового блеска почва, сверкающая в свете наших фонарей.
Мы не были бы людьми, если бы не выбрали путь наверх.
– Нужно направить сюда дроны, – сказала Валка. – Сэкономит уйму времени.
Чуть позже мы так и поступили. Помню, как лазеры сканировали стены, обследовали каждый выступ и каждую трещину в камне, каждую арку и опору, каждую нишу.
– Сюда бы поместилось полсотни Калагахов, – заметила Валка, когда сканирование окончилось.
Полуразрушенные огромные залы и узкие коридоры комплекса занимали пространство в сотни миль, пронизывая гору, как соты или тоннели внеземного муравейника. Не было ни окон, ни дверей, ни комнат, которые указывали бы на то, что здесь когда-либо жили. Никаких артефактов. Ни гончарных изделий, ни предметов одежды, ни краски, ни костей, ничего, что подтверждало бы существование здесь чего-либо, кроме самой постройки.
– Опять чертов лабиринт, – выругался я, разглядывая голограмму в полумраке нашего временного жилища в лагере.
Валка, в своей излюбленной длинной рубахе, покачала головой.
– Не похоже на другие города, – сказала она хмуро. – Здесь нет ни порта, ни водопровода, ни света… сплошной, черт его побери, камень. – Она откинулась на низкий диван под кривым узким окном. – Я обсуждала это с одним схоластом на Колхиде.
