Я машинально кивнул:
– Расскажу. Расскажу.
Я начал с самого начала, когда Валка исчезла за поворотом коридора. Я провел ее по мосту, на вершину новой горы в тени внимательных лиц.
– А лица были человеческими? – спросила Валка.
Вопрос поставил меня в тупик.
– А… да.
Там, на горе, я даже не подумал об этом.
– Интересно почему?
Ее острое лицо нахмурилось, но она тут же махнула рукой:
– Ладно, потом подумаю.
Мы вместе продолжили подъем, и остаток моего рассказа Валка слушала молча. Без вызывающих вопросов, как раньше, не называя меня шарлатаном и лжецом, не считая, что я над ней издеваюсь. Да, наши отношения действительно стали другими. Я рассказал о видениях, об уничтоженном солнце, о Наблюдателях и рождении Тихого, о конце времен и нашей маленькой роли в плетении этого ковра. Об Актеруму и искусственном затмении.
О Пророке, Князе адских князей. О вакханалии с массовыми убийствами.
– А я там была? – спросила она.
– Я… – Мне пришлось задуматься, вновь изучить эти жуткие видения. – Нет.
– Тогда все будет хорошо, – сказала она, но я не смог прочесть выражения ее лица. – Это ведь случится, только если ты потерпишь неудачу?
Я мог лишь кивнуть в ответ.
– Тогда срочно летим на Беренику.
– Ты мне веришь? – спросил я, не в силах скрыть удивления, и тут же устыдился этого.
Валка уже вскочила на ноги и подошла ко мне.
– Я же видела твою смерть, помнишь? – Она приподняла пальцами мой подбородок и тронула сухими губами лоб. – Как не верить в то, что видела собственными глазами? – И постучала пальцем по керамической сфере, отчего я скривился. – Давай помогу тебе одеться.
– Кстати! Совсем забыл! – воскликнул я, разминая руки. – Это не алфавит.
До того момента я сомневался, стоит ли рассказывать Валке или нет. Правда была жестокой. Но я решил, что еще более жестоко утаивать ее.
Валка уже успела дойти до шкафа и отодвинуть дверцу.
– Что?
Она прислонилась к раме, за ней были полки и вешалки с одеждой. Я улыбнулся. Подобрать слова было непросто.
– Анаглифы. Это не алфавит и не часть языка, а часть механизма. Руины… руины пусты, потому что их никогда не заполняли. Это не города, а… – я слабо усмехнулся, – лабиринты. – Я постарался не увлекаться театральностью. – Этот механизм пронизывает высшие измерения. Глифы – его компоненты.
Я рассказал ей, как вернулся сквозь монолит, как глифы вращались, выстраивая из темной материи камня дверь.
– Может быть, что-то попало на камеры скафандра, – заключил я.
Валка замерла как истукан.
– Ничего, – произнесла она сухо, то ли с ноткой злости, то ли с отрицанием. – Почти ничего. Запись прервалась, когда ты шагнул на этот твой мост. Возобновилась, когда ты снова закрыл шлем. В промежутке камеры как будто вышли из строя.
– Сними маску… – пробормотал я.
– Что?
– Тихое… – объяснил я. – Оно приказало мне снять маску.
Я вспомнил мифы о богах, приказывавших людям сбросить одежду или обувь. Все, под чем мы прячем наготу. Все, что символизирует технологию и прогресс.
– Думаешь, оно сделало это намеренно, чтобы скрыть улики? – спросила Валка.
– Может быть. – Ответ казался близок. – А может, оно не может существовать, когда за ним наблюдают. Как… как свет, который изменяется, если смотреть на него с помощью приборов. Частицы, волны…
Я встал, и голова закружилась. Валка бросилась меня поддержать.
– Возможно, поэтому оно не появлялось передо мной в твоем присутствии, – предположил я. – Отключить скафандр легко, а вот отключить твои глаза ему не под силу.
Валка вздрогнула. Заплакала? Нет. Кто угодно, только не Валка. Не знаю, чувствовала ли она страх или ярость. Я не спрашивал. Она была не из тех женщин, что охотно расписывают свои эмоции. Они переживала их внутри, и ей нужно было, чтобы я всего лишь спокойно стоял рядом. Спустя секунду она перевела дух.
– Ясно, – сказала она. – А им что расскажешь?
– Правду, – развел я руками.
В шкафу я нашел джентльменскую тросточку, с которой ходил на бал по случаю триумфа, и воспользовался ею на пути к переборочной двери на мостик. Металлический наконечник чересчур громко лязгнул по полу, когда Валка помогла мне перешагнуть через порог.
– Комендант на мостике! – воскликнул, как и тысячу раз прежде, энсин.
Теперь я официально вернулся в мир живых.
Все взоры устремились на меня, и я отчетливо осознал, как неопрятно выгляжу: растрепанные волосы, распоясанная туника, шинель – такая же, как та, что я порвал на горе, – и трость. Смутившись, я сунул левую руку в карман.
– Милорд, не рано ли вам вставать? – поспешил ко мне лейтенант Коскинен.
– Все в порядке! – немного резко ответил я и обратился к Корво и Дюрану: – Я нашел, за чем прилетел сюда. Немедленно постройте курс к Беренике.
– Что случилось? – Корво сложила могучие руки на груди.
Я пересказал часть из того, что ранее рассказал Валке, и заключил:
– Я встретил Тихих.
– Тихих? – скептически переспросил Дюран. – Этих ваших инопланетных божков?
– Да, – огрызнулся я.
Нетерпение брало верх над дипломатичностью.
Старпом повернулся ко мне вполоборота:
– Так вы всерьез считаете себя пророком?
Слова норманца как будто оглушили всех на добрых десять секунд. Даже я удивился, услышав такое от обычно вежливого, угодливого Бастьена. Удивился и был уязвлен словом «пророк», напомнившим мне о Дораяике.
– Нужно лететь к Беренике.
– То есть мы приперлись сюда, чтобы лишь подтвердить то, что давно знали? – не унимался Дюран.
– Дораяика будет там, – отрезал я, охладив всех, включая распылившегося от гнева Дюрана. – Мы должны его остановить.
Во всех вариантах будущего, что я видел, я не помнил битвы у Береники. Ни победы, ни поражения. Видения не показывали мне этого. Я едва удержался, чтобы не рассказать о тех будущих, что мне представили. Об уничтожении сьельсинов, о «Демиурге» или о том варианте, где я не воспользовался возможностью и потерял все. Мое лицо отражалось в темных блестящих стенах мостика – лицо старика в цепях и длинноволосого героя, жаждущего крови.
«Нет».
– Дораяика? – переспросил Аристид, поднимаясь с кресла у капитанского поста. – Ты уверен?
Я кивнул.
– Мы все равно не узнали ничего нового, – настаивал Дюран. – Сражение неизбежно. Зря мы задерживались.
