Жаль, что у нас не было дронов-картографов.
– Это Барда, – сказал Удакс.
Ссутулившись и наклонив голову, он прислушивался к сообщениям по рации ирчтани.
– Они хотят вывести из строя гусеницы, – сообщил он.
– Тут должно быть что-нибудь вроде лифта, – заметила Валка. – Нужно спуститься ниже.
– Разве мостик не должен быть наверху? – удивился Лин.
– По человеческой логике – да, – ответил я.
Лифта мы не нашли, зато обнаружили лестницу, приделанную к внешней стене. Первыми отправились двое гоплитов, чтобы убедиться, что внизу безопасно. Мы обошли этаж кругом. Как и предыдущий, он был в форме подковы, окружавшей некое обширное пространство – возможно, тот самый резервуар, о котором подумала Валка. Мы передвигались быстро, но осторожно, и двое скахари, прыгнувшие на нас сверху, были мгновенно обезврежены. Фонари наших комбинезонов освещали тусклые коридоры, и черные стены в их лучах казались почти зелеными.
– Что-то здесь нечисто, – заметил Лин, когда мы спустились еще на уровень ниже. – Где все солдаты?
Я вновь и вновь вспоминал наш первый штурм корабля Иубалу и сам не заметил, как стал приглядываться к стенам, ожидая, что в любой миг раскроются фальшпанели и изнутри на нас бросятся черные враги. Но этого не случилось.
– Понятно, что мы здесь не одни, – сухо сказал я, крутя в ладони рукоять отключенного меча.
В этот день я на всю жизнь наползался по тоннелям.
На следующем уровне мы нашли, что искали: люк на внутренней стене. Машина была сконструирована наподобие старинной куклы-матрешки; под внешней оболочкой, палубами и подковообразными коридорами скрывалось ядро, где, вне всякого сомнения, прятались двигатели и тот неприятный сюрприз, который предназначался для мужчин и женщин в Ураганной стене. Люк открывался с помощью колеса, повернуть которое смогли только трое солдат вместе. Он сдвинулся внутрь, и следом хлынул влажный прохладный воздух. Пахнуло озоном и сырым порохом, электричеством и горелым камнем. Мой комбинезон должен был блокировать посторонние запахи, но, вероятно, какие-то клапаны повредились в бою.
Помещение занимало весь периметр машины. Лестницы крест-накрест поднимались к платформам на нескольких уровнях, сверху свисали мотки витых проводов и какие-то устройства, прикрепленные к вогнутому потолку.
Действительно, резервуар.
Вдоль дальней стены – передней стены машины – были видны подсвеченные красным окна, а за ними – рогатые силуэты сьельсинов, управляющих машиной. Так непривычно было видеть их за столь простой, столь человеческой работой. Гладкий участок стены под окнами был плоским и шел под уклоном, и я предположил, что это либо какой-то пандус, либо внешний люк. А прямо впереди? Между полом и потолком было закреплено сердито рычащее цилиндрическое сверло в сто футов диаметром, похожее на яйцевую камеру злобного железного паука.
Бур. Они собирались пробурить Ураганную стену.
Ступив на платформу у края буровой установки, я едва не рассмеялся. Порой я забывал, каким примитивным, по-старомодному индустриальным народом были Бледные. Но смеяться было нечего. Примитивное или нет, без нашего вмешательства устройство пробило бы стену.
В мой щит ударил заряд дисраптора.
– Остановитесь, милорд!
Я застыл.
Голос был высоким, гнусавым и определенно человеческим.
Подняв голову, я увидел на верхней платформе человека. Он глядел на нас свысока; лысый, бледный, почти как сьельсин, но, без сомнения, человек. Рогов у него не было, а глаза, пусть и черные, даже с большого расстояния нельзя было принять за сьельсинские. Был у него и нос, крючковатый, злобный, и тонкие бледные губы. Человек. Однако что-то с ним было не так, как будто его бог-создатель заляпал чертеж проекта. Он казался слишком низким, слишком тощим. При другом освещении он мог бы напомнить мне Аристида, но здесь напоминал лишь чахлого ребенка-переростка, еще мокрого после изъятия из родильного сосуда.
– Вы из МИНОСа? – спросил я, соображая, что к чему.
Эта экстрасоларианская компания создавала химер для князя Сириани. Было вполне логично, что их представитель был здесь. Это объясняло стремление и способность Пророка адаптировать человеческие технологии, в частности энергощиты, для своих нужд. У него были союзники.
– Я служу Князю князей, – без эмоций ответил человек и шагнул в сторону, осматривая мою свиту. – Я видел вас на Эринии. Вы лорд Марло?
Я мысленно вернулся к той битве, к комнате, полной мертвых людей. Сотрудники МИНОСа оставили свои тела, отправив свой разум в космос.
– Прежде чем спрашивать мое имя, неплохо бы представиться, – ответил я.
– Меня зовут Урбейн. Вы встречались с моей коллегой, доктором Северин.
– Северин?
Значит, так звали доктора с Эринии?
– Не помните? – удивился Урбейн. – Она едва вас не убила… Точнее, наши создания едва вас не убили. Впрочем, какая разница? – Он повернулся спиной, глядя на шар. – Хорошо, что вы здесь. Шиому будет доволен. Он уже давно ждал встречи с вами.
Бассандер Лин выстрелил, но не пробил щит доктора. Урбейн этого даже не заметил. Помня прежнюю встречу с доктором МИНОСа, я полностью отключил рацию и жестами попросил остальных сделать то же самое. Урбейн был экстрасоларианцем. В его голове, как у Валки, были машины, способные по команде злодея взять под контроль наши комбинезоны. Бассандер также жестом отдал приказ триастрам разойтись по периметру и искать лестницу наверх.
– Сдавайтесь, – сказал я Урбейну, отталкивая от себя уже знакомые леденящие душу мысли о том, что я был нужен сьельсинам.
– Сдаться? Когда победа у нас в руках? – повернулся ко мне экстрасоларианец. – Милорд, ваша театральщина столь же неуместна, сколь и ваше геройство. Вся эта ярость, все эти жертвы… ради чего? Вам не победить. Никому не победить то, что грядет.
Он отчасти напоминал Бартоша – если бы Бартош был напыщенно самодоволен, а не балансировал на краю бездны отчаяния.
– И что же грядет? – спросил я.
Урбейн тихо, но звонко рассмеялся:
– Думаете, вы воюете? Нет, вы сражаетесь с неизбежностью. Оттягиваете свой конец. В игре участвуют силы, неподвластные вашему пониманию.
– Наблюдатели-то? – ответил я и не без удовольствия отметил, что Урбейн изумленно отшатнулся.
– Значит, кое-что вам все-таки известно. – Доктор улыбнулся, но лишь для того, чтобы скрыть удивление. – Но знание и сила – разные вещи, и даже если бы знание было силой, против Них этого недостаточно. Мы процветали двадцать тысяч лет, потому что Они не обращали на нас внимания. Теперь обратили.
Я ответил улыбкой на улыбку.
– Доктор, хватит болтовни, – раздался спокойный, как морская гладь, голос.
То, что я принял за часть механизма, повернулось, нагнулось и превратилось в Бахудде. Металлический гигант глянул на нас из темноты единственным уцелевшим глазом, красным, как тлеющий уголек.
