Впереди нависали ворота Ураганной стены. На целую милю от нас не осталось ни одного врага, и я приказал Лориану открыть их.
– Заносите раненых! – скомандовал я солдатам.
Бойцы поковыляли мимо меня, неся товарищей на спине или подхватив под мышки. Другие закидывали соратников на плечи и передавали из руки в руки, как тела древнегреческих героев-завоевателей. Двое ирчтани несли на сложенных вместе крыльях Валку. Я шагал рядом, подгоняя наш побитый и истекающий кровью караван к обреченной крепости, в любой миг ожидая решающего удара молота по наковальне.
Последним восемь солдат несли тяжело раненного Бассандера Лина. Он был без сознания; его комбинезон самортизировал удар, но триастр-медик определил, что позвоночник и ребра все равно сломаны. Не знаю, как он выжил, но пульс был.
Ворота – огромные створки из позеленевшей бронзы, украшенные барельефом с изображением Исхода со Старой Земли, – со скрипом открылись. Я пропустил солдат и задержался, чтобы приказать персоналу внутри как можно скорее заняться Валкой и Лином. Лину могли помочь хирурги, а вот состояние Валки выходило за рамки компетенции имперских врачей.
Она поравнялась со мной, прихрамывая и опираясь на плечи ирчтани. Ее плечи дрожали, голова склонилась набок. Левый глаз по-прежнему бесконтрольно вращался то в одну, то в другую сторону, зрачок сужался и расширялся. Она выглядела безумной, как юродивые, которых мне доводилось встречать на ступенях храмов Капеллы.
– Ступайте вперед, – сказал им я. – Я догоню.
– Ты не с нами? – в замешательстве спросила Валка.
– Приду, когда удостоверюсь, что все вернулись, – ответил я. – Подожди немного.
Я взял ее за руку, но ее пальцы не смогли сжаться. Они трепыхались в моей руке, слабые, как крылья воробушка. Мне не хотелось ее отпускать.
– Тебе можно помочь?
Ее нормальный глаз посмотрел на меня; голова повисла мертвым грузом.
– Думаю, да, – ответила она. – Дома. На Эдде. В Тавросе. Возможно… – Она запнулась и закрыла глаза. – Не могу понять, что он со мной сделал.
Процессия двигалась мимо нас. Люди ковыляли в безопасное место. Вдали было видно, как дымятся горящие сьельсинские корабли, как пляшут на них красные отблески огня.
– Может, стоило тебя послушаться и остаться, – сказала Валка на пантайском, чтобы больше никто не понял.
Я вздрогнул и посмотрел на нее. На миг показалось, что никакого проклятия Урбейна нет. Она снова была похожа на себя. С поникшей головой, прикрытыми глазами, красно-черными, прилипшими к коже волосами.
– Не говори так. – Я легонько сжал ее руку и не отпустил, когда она задрожала. – Если бы не ты, мы бы все погибли.
– Еще не вечер, – прошептала она уже на галстани.
– Все может быть, – согласился я. – Но сегодня я умирать не намерен.
– Не сегодня, – фыркнула она, – так завтра.
Она высвободилась из рук ирчтани и скользнула в мои объятия, навалившись на меня всем своим весом. Я обнял ее и прижался щекой к ее щеке.
– Завтра, – сказал я. – Дотянуть бы до этого завтра.
Она неуклюже обвила меня рукой за шею. Все ее тело содрогалось. Она казалась такой легкой, невесомой, как бумажные фонарики, что зажигают на похоронах. Я боялся отпускать ее, боялся, что она, как фонарик, упорхнет в небеса. Она была непривычно хрупкой, как будто таяла, и мне казалось, что я держу в руках тень Валки, а не саму Валку.
– Положите меня… в фугу, – прошептала она. – Не знаю, станет ли мне хуже, – добавила она, и я обнял ее крепче, – но… до тех пор… пока не получится отвезти меня домой…
Я кивнул и тяжело сглотнул.
– Скажите Лориану, что я так распорядился. – Я коснулся ее лбом и отстранился, зажмурился. – Прости, Валка. Мне так жаль.
– А мне нет, – ответила она. – Я тебя спасла.
Она поцеловала меня и, сделав полшага назад, буквально рухнула на руки ирчтани.
– Ведите меня, – сказала она им с ноткой прежней властности.
Я проводил ее взглядом. Двое ксенобитов-ауксилариев полувели-полунесли ее. Проморгавшись от слез, я снова зажмурился и повернулся, чтобы вернуться в конец процессии. Я собирался войти в Дейру последним из нашей маленькой армии.
– Адриан! – крикнула Валка мне вслед, и я оглянулся.
Остановился.
Она тоже оглядывалась через плечо.
– Я люблю тебя!
Слезы вновь накатили, и я задержал дыхание, чтобы сдержать их. Я вспоминал все старые увещевания Гибсона, пытаясь успокоить сердце. Не получалось. За все долгие годы, что мы были вместе, я по пальцам мог пересчитать, сколько раз она мне это говорила. Не то чтобы она на самом деле не испытывала этих чувств. Просто Валка была Валкой… очень сдержанной в проявлении эмоций.
– Я тебе верю! – выдохнув из себя весь воздух, дал я единственный уместный ответ.
Ее улыбка была последним, что я увидел, прежде чем она скрылась под гигантской аркой. Она воодушевила меня. Валка исчезла внутри крепости, а вереница солдат, людей и ирчтани становилась все короче.
– Так мало… – раздался позади каркающий голос.
Рядом со мной приземлился китуун Барда. Он верно подметил. С Гододина на войну с Бледными улетела тысяча его сородичей. Теперь их осталось меньше половины.
– Еще одна такая победа, – произнес я, – и от нас вообще ничего не останется.
Хилиарх-ксенобит тихо чирикнул и опустил клюв на бронированную грудь, когтями схватившись за скрещенные патронташи.
– Они погибли смертью храбрых, – сказал я, положив руку на плечо старой птице.
– Они погибли, – ответил Барда. – Много молодых еще не обзавелись гнездами.
– Погибнуть не значит исчезнуть, – сказал я и добавил, почувствовав любопытный взгляд птицы: – Китуун, смерть – не конец. Ничто не конечно.
Старейшина ничего не ответил на это. Мы вместе провожали караван.
В голове приплясывали и как будто потирали руки слова Бахудде: «Ваше время истекло». Ему вторил голос Урбейна: «Вы оттягиваете свой конец».
Я надеялся, что они оба ошибаются.
– Мне жаль, – сказал я. – Знаю, что это слабое утешение. – Я посмотрел на старейшину и криво, по-марловски, улыбнулся: – Удакс спас мне жизнь.
– Удакс был обязан тебе жизнью, – громко каркнул Барда, на миг напомнив огромного попугая. – Он вернул долг.
– Ваш народ отплатил мне тысячекратно, – ответил я. – Даю слово, в Империи вас встретят с почестями. Вас должны сделать полноправными подданными престола, – добавил я, сам не зная, имею ли право давать такие обещания.
Старейшина молча смотрел на вереницу солдат. Наконец последний из них миновал нас, направившись к воротам, и китуун вскочил, хлопнул крыльями и без лишних слов присоединился к своим. Оставшись один, я оглянулся на развалины кораблей. Битва затихала. Вскоре должен был вернуться отряд Паллино. Вдали, на горизонте, началась гроза. Прогремел гром, черное небо расчертили молнии.
