Я снова проверил число боеприпасов на тактическом дисплее: 2165. 1583. 2586. 0037… – и шумно втянул в себя воздух:
– Но вы правы.
– Может, попросить подмоги у «Тамерлана»? – сказал Паллино. – Еще когорту?
Я следил за отступлением ирчтани. Им удалось взорвать четыре из шести мостов, и теперь они спешили к шлюзам. Ответ был очевидным и утвердительным, однако…
– Валка, как ситуация на борту?
– Держимся, – доложила она почти мгновенно, и чистый звук ее голоса развеял напряжение этого мрачного места. – Несколько кораблей прорвались, но их изолировали.
– Хорошо. Хорошо… нам нужно подкрепление. Может Бандит выделить немного людей? Хотя бы половину когорты?
Бандит, как начальник службы безопасности корабля, руководил обороной непосредственно на борту «Тамерлана».
– Спрошу.
Последовала непродолжительная тишина, и под ее гнетом я увидел на мониторах, как первый сьельсинский воин – бледноликий, в черной броне, с белым клинком в одной руке, с повисшим нахуте в другой – проник на борт «Беспощадного» через оставленный шлюз. За ним последовали его сородичи, карабкаясь в отверстие, словно пауки. Их было не много. Возможно, мой план сработал, а может, остальные просто направились к другим люкам.
– Милорд, они прорываются! – вновь раздался по рации голос Кейда. – Мы не успеем!
Я выругался и бессильно крутанулся на месте, пытаясь найти группу Кейда на мониторах. Лишь спустя несколько секунд я сообразил, что не смогу их увидеть; сюда поступала картинка только с камер «Беспощадного» и нескольких ближайших солдат.
– Какие у вас варианты?
Центурион ответил не сразу и, судя по интонации, мешкал. Был напряжен.
– Можно взорвать резервуары с охладителем и надеяться, что они сами сольют антиматерию, но мы все равно останемся в ловушке. Отсюда всего один выход.
К горлу подкатил тугой ком. Принцип действия наших и сьельсинских варп-двигателей был почти одинаковым. И в тех и в других громадные контейнеры антиматерии генерировали эффект искривления пространства, необходимый для перемещения на сверхсветовой скорости. Для того чтобы электромагниты могли безопасно удерживать летучее топливо в вакууме, требовались объемные резервуары со сверхохлажденным жидким гелием. Если взорвать эти резервуары – при условии, что у сьельсинов нет запасных, а это наверняка было не так, – сверхохлажденный газ заполнит все пространство вокруг. Если Кейд с солдатами не погибнут от взрыва, то наверняка замерзнут до смерти.
Я не спросил, получится ли у них спастись. Кейд уже исключил этот вариант, и я не стал оскорблять его таким вопросом.
– У них наверняка есть запасные, – заметил я.
На наших кораблях в качестве аварийных применялись графеновые аккумуляторы, но я понятия не имел, что использовали сьельсины.
– Не знаю, милорд, – ответил Кейд. – Могу поискать обходной путь. Пробить топливный отсек. Резервуар устроен так, чтобы сбрасывать с корабля в случае повреждения сосуда Дьюара
[7]. Может сработать… – Он запнулся, не высказав мысль до конца: «Или весь корабль взорвется к чертям собачьим».
– Адриан, если взорвать охлаждающий контейнер, сосуд Дьюара повредится в любом случае, нарушится герметичность топливного отсека, – заметила Валка.
Она когда-то сама капитанила на корабле и однажды предложила использовать охладитель топлива «Скьявоны», чтобы дать отпор сьельсинам на «Демиурге».
Во мне бурлили различные эмоции. Облегчение, потому что в случае правоты Валки Кейду и его солдатам не было нужды жертвовать собой. Раздражение, потому что в случае правоты Валки ни Кейд, ни кто бы то ни было не могли ничего поделать со сьельсинскими запасами топлива. Гнев, потому что в любом случае мои люди оставались на волоске от гибели без веского повода. Если бы только у нас было больше времени…
– Уверена? – уточнил я после раздумий.
– Конечно уверена, – огрызнулась Валка. – Я последние семьдесят лет только тем и занималась, что изучала сьельсинское письмо и артефакты. Я знаю, как устроены их корабли. Ты должен был взять меня с собой!
Я порадовался, что мы общались по выделенному каналу связи. Если бы Кейд или кто-то другой услышал, ни к чему хорошему это бы не привело. Впрочем, Лориан и персонал мостика наверняка все слышали.
В животе все как будто завязалось узлом. Я проглотил подступивший к горлу твердый ком.
– Не спорю, не спорю, – сказал я. – Значит, Кейд в безвыходном положении?
– Этого я не говорила, anaryan! – возразила Валка. – Запасы топлива у сьельсинов не бесконечны. Этот корабль достаточно велик, чтобы производить собственное топливо. Где-нибудь ближе к носу должен быть завод.
Я понимал, о чем она. Исследования других сьельсинских кораблей-миров показывали, что где-то в глубинах этого разрушенного астероида, используемого ксенобитами в качестве основы для корабля, должен быть громадный ускоритель частиц или что-то в этом духе, вырабатывающий антиводород, служивший сьельсинам топливом.
– При малейшей опасности они сольют все запасы.
– То есть… – Я догадался, к чему она клонит, прежде чем она договорила:
– То есть если твой центурион подорвет охладитель и повредит сосуд Дьюара, то корабль автоматически сбросит все топливо.
– Уверена?
– Адриан, черт тебя дери! – выругалась Валка. – Сколько раз повторять?
Ее голос трещал, как первый тонкий лед на озере, и я рисковал под него провалиться.
Я оглянулся через плечо на Паллино. Тот руководил обороной. Счетчики боеприпасов приближались к опасно низкому значению, а сьельсины, судя по мониторам, все прибывали.
– Почему они просто не взорвут этот корабль? – спросил Паллино, имея в виду «Беспощадный». – Я бы на их месте заминировал его и использовал в качестве приманки.
– Запасы еды, – ответил я, подразумевая кубикулу и тысячи замороженных там солдат. – К тому же они не знали, что мы прилетим.
Я бегло осмотрел голографические дисплеи, оценивая тяжесть нашего положения. Закрыл глаза, прошептал одну из присказок Гибсона, чтобы успокоить неровно бьющееся сердце. Страх – это действительно яд. Кортизол, адреналин.
– Марло вызывает Кейда, – произнес я, переключив канал. – Доктор Ондерра дает добро на взрыв охладителя. Говорит, что повреждение сосуда Дьюара приведет к автоматическому сбросу топлива.
Ответ последовал не сразу, но когда последовал, молодой голос Кейда звучал твердо и ровно, как старые часы:
