Другими словами, вероятность не особенно велика.
Вновь взглянув на беглянку, Рипли обнаружил, что она за ним наблюдает. Сейчас ее глаза казались голубыми.
– Нет, – повторила девушка. – Жребий брошен. Сегодня я замуж не выйду, и точка.
Очень хорошо. Назад не возвращаемся. Отлично. По крайней мере, можно поразвлечься.
– Не поможете сесть в лодку? – попросила Олимпия. – Или желаете посмотреть, как я свалюсь в воду?
– Это было бы незабываемое зрелище, – сказал Рипли. – Только беда в том, что это позабавит также лодочников и прочих зевак, а мы и без того привлекли к себе достаточно внимания.
– Мне кажется, в этом как раз и состоит смысл вашей жизни, – заметила Олимпия. – Привлекать к себе внимание. Или это выходит случайно? Поскольку если это не так и вы все обдумали… – Ее брови сошлись на переносице. – Неважно. Лучше даже не пытаться угадать, что творится у вас в голове. В любом случае мне трудно думать, потому что трудно. Это дилемма?
– Так и не надо гадать, не надо думать – все просто!
– Это многое объясняет в поведении некоторых джентльменов, которых лучше не называть по имени. Виной всему бренди…
– Садитесь в ялик, – сказал Рипли и, сжав ее локоть, повел девушку в лодку.
Пройти по носу оказалось задачей несложной, а вот дальше началось: леди то и дело спотыкалась и ругалась как сапожник, хоть и по‑французски. Кружевной тюль развевался как паруса, а ноги герцога путались в юбках. Пару раз невеста сваливалась в его объятия, и тогда приходилось чертовски постараться, чтобы самому не упасть за борт, но ему все же удалось, в конце концов, усадить леди на скамью под уродливым навесом.
Похоже, лодка использовалась еще и для рыбалки – во всяком случае, на дне было полно хлама, выловленного в реке, и вонь стояла еще та. Рипли тонул в юбках девушки, а налетевший ветер поднял вверх фату и бросил ему на голову. Он схватил облако кружев, чтобы стащить с лица, как раз в тот момент, когда Олимпия потянула фату к себе, и пальцы их соприкоснулись.
Она вздрогнула и, смутившись, отвернулась и стала смотреть в воду.
А он не мог забыть те моменты, когда она падала в его объятия и вырывалась во время посадки в ялик, и аромат ее волос.
Ах, что за напрасные мысли!
Как только он уладит это дело, сразу же найдет себе веселую вдовушку или девицу легкого поведения и утолит свою похоть.
Рипли сосредоточился на мысли о шляпе.
Ах как жаль, что он без шляпы! Интересно, где бы раздобыть нечто хоть отдаленно подходящее!
Ялик наконец отчалил, и речной ветерок умчал прочь досадные мысли, которые терзали его ум. В этот миг – что не очень‑то его удивило – герцог Рипли не испытал ничего, кроме облегчения.
Ньюленд‑хаус
Лорд Ладфорд обнаружил герцога Эшмонта в обеденном зале, с головой, опущенной в большую миску, и герцог Блэквуд поливал его водой.
– Холодно, черт побери! – дрожащим голосом буркнул Эшмонт.
Блэквуд замер, но Эшмонт велел:
– Лей‑лей. Мне нужно, чтобы в голове прояснилось.
– Если это ради свадьбы, то не трудитесь, – заметил Ладфорд. – Потому что ее, похоже, не будет: Олимпия сбежала с вашим приятелем.
Светловолосая голова Эшмонта внезапно вскинулась, обдав водой Блэквуда. Тот спокойно отступил назад, но выругался так, что позавидовал бы извозчик.
– Какого черта ты бормочешь? – взревел Эшмонт.
– Она дала деру, и Рипли исчез вместе с ней. Они сели в кеб на Хай‑стрит, но куда направились, никто не мог сообщить.
Наемные экипажи имели обыкновение ездить окольными путями, чтобы избежать забитых транспортом дорог. Не зная точных указаний, которые Рипли дал кучеру, определить, в каком направлении они поехали, было невозможно.
– Я подумал, что вы можете знать, куда именно они могли бы поехать, – сказал Ладфорд. – Или что мог затеять ваш приятель.
Оба герцога уставились на него, потом переглянулись. В этот момент в комнату неторопливо вошел высокий светловолосый джентльмен средних лет. Тонкие, приятные черты лица выдавали в нем члена семьи Бекингем.
– Дядя Фред, – обратился к нему Эшмонт, – произошло довольно смешное событие.
Лорд Фредерик Бекингем вскинул бровь.
– Похоже на то, иначе сейчас ты был бы уже женат.
Ладфорд рассказал, что ему удалось увидеть, и лорд Фредерик взглянул на племянника:
– Надеюсь, это не одна из твоих шуточек?
– Не моя. Рипли.
– Очевидно, – подал голос Блэквуд. – Но я как раз хотел сказать Ладфорду, что беспокоиться не стоит: далеко они не убегут, ровно на то расстояние, чтобы вышел скандал.
– Правда? – изумился лорд Фредерик. – Должен признать, что не понимаю, как на это согласилась Олимпия.
– А почему бы нет? – сказал Ладфорд. – Она считает всю вашу троицу никуда не годными болванами.
– Но про меня‑то она наверняка так не думает, – возразил Эшмонт. – Ведь она сказала «да», не так ли? Значит, я кое‑чего все‑таки стою.
– По твоим словам, – хмыкнул лорд Фредерик.
– Но ведь она сбежала, – стоял на своем Ладфорд.
– Она не убегала, – заявил Эшмонт. – Рипли же вместе с ней. Наверняка убедил ее поучаствовать в розыгрыше, вот и все.
– Мне казалось, что это вы вдохновитель розыгрышей, – заметил Ладфорд.
– Не всегда, – возразил Блэквуд. – Некоторые особо удачные придумывал Рипли. Вопрос в том – как это весьма деликатно сформулировал Ладфорд, – куда Рипли мог ее отвезти. Это должно быть где‑то неподалеку. Он же не захочет, чтобы возникли… гм… осложнения.
– Я его убью, если он погубит репутацию сестры! – заявил Ладфорд. – Вот это будет осложнение что надо.
– Вам придется встать в очередь за Эшмонтом, – заметил Блэквуд.
– Ты чертовски прав! – согласился герцог. – Я проделал всю работу: ухаживал и все такое, – мне и предназначается невеста. Вот ведь подлый негодяй! Изображал из себя… я‑то еще попросил его приглядеть, чтобы все шло, как надо!
– Вовсе ты не просил, – возразил Блэквуд. – Распорядился, и все.
– Да какая разница! – вспылил Эшмонт и вдруг нахмурился. – Ну ладно, не просил. Но если он не хотел, так бы и сказал, вместо того чтобы умыкать мою невесту.
– Я могу вообразить себе все что угодно, – заметил лорд Фредерик, – но только не Рипли в роли похитителя леди Олимпии.
– Если он решил ее похитить, зачем тогда бежал за ней через весь сад? – спросил Ладфорд. – Она ведь убегала. Мог бы просто перекинуть через плечо, и вся недолга.
Четко очерченные брови Эшмонта сошлись на переносице.
