Застолье удалось. Салат «оливье» и сочные отбивные перемежались с диковинными импортными колбасами, сырами. Итальянское вино и шотландский виски добавляли градусов.
Дети быстро исчезли листать комиксы. А вскоре из маленькой комнаты донеслись крики, выстрелы – это они включили фантастический фильм «Звездные войны», покоривший Запад и заклейменный отечественной прессой как элемент пропаганды агрессивного империализма и запугивания трудового народа. Уланов сам был не прочь его посмотреть.
Вовка был в своем репертуаре. Вещал про Париж, аэропорт Орли, где они были пролетом и их даже пустили в город. Про африканские нравы. Про сказочную жизнь в торгпредстве, где он провел уже четыре года. При этом градус самодовольного просветительства начинал зашкаливать, пока Лена не махнула рукой:
– Распушил хвост, как павлин. А знаете, приедается все через две недели. Все эти иномарки, витрины. Кока-кола. Мишура. Оглядываешься – а ведь ты в нищей стране, где часть людей с голоду мрет. Сколопендры к тебе в раковину заползают размером с полруки. Жарища дикая, так что о снеге мечтаешь. И все чужое…
– А Париж? – мечтательно вздохнула Катя.
– То же самое. Нищие на тротуарах спят – для нас это дичь. А для парижан обыденность… Эйфелева башня бестолковая, центр Помпиду страшный. И еще эти бродяги везде.
– И видаки с джинсами, – кивнул Уланов.
– И видаки, – кивнула Лена и добавила неожиданно: – А еда у них красиво упакованная, но невкусная. Сплошь химия…
Засиделись друзья допоздна. Напоследок гостям всучили большой красивый полиэтиленовый пакет с изображением затянутой в джинсы задницы и яркой надписью «Монтана», который сам по себе уже был богатством – фарцовщики продавали такие по семь рублей. В пакете была куча подарков – упаковка фломастеров и шоколад для Никитки, массивная зажигалка и авторучка с меняющимися картинками для главы семьи, пара ярких кофточек для Кати.
Погода стояла изумительная. Садилось солнце. Приятный ветерок шуршал по деревьям. На улице прогуливались молодые мамы с колясками. Компания пацанов и девчонок очень неплохо и стройно пела под гитару:
Нет дороги окончанья, есть зато ее итог.
Дороги трудны, но хуже без дорог.
Носились дети, игравшие в войну, – те, кого не успели отправить на море или в пионерлагерь. Из окна женщина звала:
– Степка, домой, ужинать! Я кому сказала!
В голове у Уланова шумело от спиртного, и на душе было какое-то странное чувство. Оно всегда возникало после похода к Володьке. В его квартире он прикасался к иному миру. Миру хороших вещей. Сытого самодовольства. И расчета.
– Все-таки Вовка показушник и барахольщик, – улыбнулся Уланов.
– А что ты хочешь? – произнесла Катя. – Торговля – она ведь что внешняя, что внутренняя, все равно торговлей остается.
– Ну да. Профессия обязывает.
Он почувствовал какой-то укол зависти. А ведь это все могло быть его. И даже больше. Поступи он после армии в МГИМО, дядька бы посодействовал пробиться через клановые препоны и получить билет в сытую жизнь – диплом международника. Мысль была заманчивой. Но вызвала какое-то отторжение. Да черт с ними, с этими шмотками и «шарпами», границами и таможнями. У него есть этот вечер. Есть родной город, живущий достойной жизнью, с прекрасными людьми, его земляками, которые как никто в мире умеют творить и мечтать. А если и завелись тут червяки, которые грызут общее дерево жизни, так на то и уголовный розыск, чтобы их давить каблуком. И вообще, у него есть воры, антикварщики, нужно искать убийц адмирала. И бог с ним, с этим видаком… Хотя, конечно, вещь хорошая…
– Но все же Старостины… Ну живут люди, – вздохнула жена. – Париж. Африка…
– А мы?
– А что мы? Заперты. Как в коробке.
– Не знаю, что будет, если открыть эту коробку, – покачал головой Уланов. – И станет ли лучше…
Глава 6
«Голубые дороги дружбы. Музыкой и цветами встретили в Осло участников рейса мира – делегатов ХХIV рабочей конференции стран Балтии, Норвегии и Исландии, прибывших сюда на теплоходе «Михаил Калинин»…
Канберра. Премьер-министр Австралии заявил, что санкции против СССР, введенные в связи с выполнением интернационального долга в Демократической Республике Афганистан, оказались безрезультатными…
За пятилетку сеть дошкольных учреждений в стране выросла более чем на 12 тысяч и составляет сейчас 130 тысяч государственных и колхозных яслей, детских садов, в которых воспитываются 15 миллионов малышей. Действует 64 тысячи пионерских лагерей. Только в профсоюзных пионерлагерях в год отдыхает каждый третий школьник. С нынешнего года каждый школьник обеспечивается учебниками бесплатно….
«Мне не нужны игрушки, я хочу, чтобы папа вновь нашел работу», – пишет Санта-Клаусу маленький Питер из американского города Детройта…»
Уланов отодвинул газеты и зевнул. На него накатило какое-то ленивое состояние.
Первоначальный ажиотаж по поводу «расистов» спал. Были выявлены участники группы из семи человек – сброд из студентов, мелкой шпаны и фарцовщиков, занимавшийся грабежами иностранцев. Но брать их пока не решались. Нужно прихватывать крепко, с поличным. У Фадеева появился вариант организовать им хорошую подставу – подвести под них своего потерпевшего, который даст нужные следствию показания. Тут главная задача – самим не подставиться, чтобы не загреметь в тюрьму, как двое сотрудников воровского отдела…
Желтенький «барыжный» телефон работал, правда, не так активно, как раньше. Но где-то пару раз в день звонили мутные типы, предлагавшие ордена. Однако толку пока не было. К тому же это легендированное предприятие грозило на время лишиться главного сотрудника – Лизе выписали командировку.
Мошеннический отдел вышел на грузинскую группу, занимавшуюся «ломкой» у «Березки».
Сеть магазинов «Березка» создали в 1964 году. Там реализовывали товары за валюту иностранцам. Чтобы загранработники не тратили драгоценные фунты и марки за рубежом, их обменивали на чеки Внешпосылторга, которые тоже отоваривались в этих сетевых магазинах. «Березки» были эдаким филиалом потребительского рая. Там было все, о чем можно мечтать, – импортная аппаратура, автомобили, часы «Сейко». И паспортов там не спрашивали. Главное было, имеешь ли ты чеки. Вот и появился черный рынок этих самых чеков. Официально они соотносились к рублю как один к одному, но у спекулянтов шли один к двум, а то и больше.
Эти магазины воспел Высоцкий:
Да что ж мне, пустым возвращаться назад?
Но вот я набрел на товары.
– Какая валюта у вас? – говорят.
– Не бойсь, – говорю, – не доллары!
Рядом с московскими «Березками» на Ленинском проспекте, Сиреневом бульваре, улице Профсоюзной, Ферсмана свили гнездо многочисленные бригады спекулянтов. Поскольку, строго говоря, чеки валютой не являлись, то и статья о валютных операциях по отношению к ним не работала, что переводило эти правонарушения из категории тяжких, подрывающих экономические основы государства, в разряд обычных спекулянтских делишек. Также пространство вокруг валютных магазинов освоили мошенники, прозванные «ломщиками». Они продавали клиентам чеки по приемлемому курсу, но при пересчете с помощью ловкости рук подсовывали «куклы» – резаную бумагу, с двух сторон стыдливо прикрытую купюрами.
