Мошеннический отдел установил двух «ломщиков», уроженцев Тбилиси – Гиви и Лиану. Обманув несколько человек в общей сложности на двенадцать тысяч рублей и почувствовав, что исчерпали лимит везения, они вернулись домой. Там их предстояло задержать, обеспечить этапирование. Поскольку работать предстояло с представительницей слабого пола, то требовалась женщина-сотрудник. Таковой в мошенническом отделе не имелось, и было принято решение направить в командировку Лизу.
Маслов был категорически против. Женщин в МУРе всегда берегли и опекали, а тут с чужими людьми ехать неизвестно куда да еще по чужому делу. И оперативника, с которым она ехала, близко никто не знал – в МУРе он недавно. Кроме того, продолжаются мероприятия по орденам, желтый телефончик не умолкает. Но руководство Управления отмело все доводы – неизвестно, сколько еще по этим орденам работать, дело адмирала затормозилось. А тут живой результат, можно неплохо отчитаться. Так что вперед, в бой.
Вчера Уланов усадил Лизу в шумный и веселый поезд «Москва – Тбилиси», объявив, что ждет ее с победой и грузинским вином. А потом отвел в сторонку капитана Конёнкова и предупредил, что тот за свою спутницу головой отвечает. Не дай бог, что не так. Тот покивал головой, заверил, что все будет в порядке.
Между тем в МУР продолжали поступать все новые материалы по хищениям орденов. На места аналогичных преступлений выезжали сотрудники, уточняли обстоятельства, привезли фотороботы, чем-то схожие с «термитами».
Каждое новое сообщение по старым делам Уланов изучал со всей тщательностью. И был уверен, что выявил минимум семь однотипных эпизодов, начиная с 1980 года. Он изложил свои соображения Маслову:
– Это точно серия… Смотрите, с 1982 года появляются парень с девушкой, которые похищают ордена в разных концах России. Представлялись по-разному. Она – Машей, Викой. Он – Сергеем, Алексеем. Притяжение имеют к Центральным регионам. Пока за ними три эпизода. А раньше, с 1980 года, есть еще четыре эпизода с аналогичным способом, но фигурирует в них только один молодой человек, по приметам схожий с нашим объектом.
– То есть до 1982 года он работал один? – спросил Маслов.
– Получается… И вот что интересно. Предмет хищения. Все как на подбор дорогие ордена: Красного Знамени на закрутке, Ленина, Золотая Звезда. По мелочам не размениваются.
– Это что, наводку хорошую имели?
– Думаю, они как-то узнают наверняка, где можно поживиться.
– И твои соображения?
– Есть идеи…
– Есть мысль, и буду ее думать, – кивнул Маслов. – Так думай быстрее. А то этот висяк гирей к земле тянет, взлететь нам не дает.
– Да знаю я.
– Я знаю, что ты знаешь. Работай, Михайло. Еще не вечер. Наша галера только вышла в море…
В кабинете без Лизы было пусто и неуютно. Кажется – сиди, работай, думай в свое удовольствие, в тишине и покое. Но ее общество не только скрашивало, но и располагало к работе, дискуссиям, версиям.
Полдня Уланов пытался погрузиться в бумаги или слонялся без особого смысла по кабинету. Работа не клеилась. Он все пытался поймать какую-то витающую в воздухе мысль.
– «И снится нам не рокот космодрома… – напел он под нос намертво привязавшуюся к нему новую песню ансамбля «Земляне», исполненную вчера по телевизору. – …не эта ледяная синева…»
Он прошелся по кабинету. Остановился перед книжной полкой, на которой в ряд стояли толстые комментарии к уголовному и уголовно-процессуальному кодексам, неизвестно как оказавшийся здесь двадцать девятый том собрания сочинения Ленина и сборник Роберта Рождественского «Двести десять шагов».
Когда он любовался книжной полкой, в сознании что-то щелкнуло, и сформировалась идея из разряда – а чего мы раньше об этом не подумали.
– «А мы летим орбитами, путями неизбитыми, прошив метеоритами простор…» – напел он под нос. И направился к Маслову.
Заместитель начальника одиннадцатого отдела со вкусом распекал Фадеева по делу «расистов».
– Заходи, – кивнул Маслов. – И будь свидетелем позора твоего коллеги.
– Да какой позор, Валерич? – возмутился Фадеев. – Ты чего? Начешем всем хвост!
– Да шо ви такое говорите? – вернулся Маслов к своему коронному одесскому говору. Потом поднял глаза на Уланова: – Что, срочное или просто мной полюбоваться зашел?
– В город надо. На пару часов.
– На встречу с агентом?
– Нет. В библиотеку. В районную…
– Михайло, если решил опохмелиться или скрасить тоску – так и говори. Я пойму.
– Правда, в библиотеку.
– Ага, – встрял Фадеев. – Почитай и за меня там Гегеля с Кантом. По сто грамм каждого…
– Ох, ну вы слов умных набрались, – покачал головой Маслов. – Ладно, иди.
Уланов не врал и действительно направился в ближайшую районную библиотеку имени Чехова. Она располагалась рядом с современным, самым большим в Москве кинотеатром «Россия» на Страстном бульваре. Занимала историческое здание авторства знаменитого архитектора Клейна, где до революции был кинотеатр «Фурор», а после – Латышский клуб политэмигрантов, многие члены которого в бурные тридцатые годы были репрессированы, а в их вотчине открылась библиотека Свердловского района.
У муровца постоянно возникали какие-то вопросы по работе, в том числе связанные с искусством и требующие справочных материалов. Он сумел записаться здесь, а не по месту жительства, убедив, что работает рядом и просто погибнет без книг. Относились библиотекарши к капитану с уважением. Судя по всему, принимали его за искусствоведа, потому что в формуляре значились по большей части книги по живописи, иконописи, декоративно-прикладному искусству.
И сейчас его там приняли как родного. Он при помощи молоденькой худенькой библиотекарши, смотревшей на него с явной заинтересованностью, битый час копался в карточках и, наконец, нашел то, что нужно.
– У нас эта книга в читальном зале, – проинформировала его девушка.
– Спросом пользуется? – спросил Уланов.
– Не так, чтобы очень…
– А мне очень нужна. На несколько дней. Для диссертации.
В итоге он уговорил дать ему на руки нужную книгу, прихватив еще парочку книг из основного фонда. Вернулся на работу уже к вечеру. Где-то с полчаса листал книги, делая отметки и закладки. А потом отправился к Маслову.
– С библиотеки. И глаза совсем не начитанные, – довольно хмыкнул Маслов, которого почему-то эта тема страшно веселила. – А я думал, будет все по анекдоту.
Анекдот был известный. Про то, как Петька писал сочинение «Как я провел лето». Неудобно писать, что пили все лето, ему Чапаев и насоветовал: пиши, книжки читали. «Встали с Василь Иванычем, прочитали книгу по сто пятьдесят страниц. Пошли в книжный магазин, купили еще книгу на пятьсот. Идем на реку прочитать ее. А навстречу Фурманов. Глаза начитанные-начитанные, и в руках две авоськи с макулатурой».
