– Дорабатывайте, – первоначальный энтузиазм у Маслова, выслушавшего доклад Уланова, угас. – По списку устанавливайте, кто еще в очереди был. Может, что вспомнят интересное.
Оперативники взяли паспортные данные людей, получавших сведения в ларьке Мосгорсправки в то же время, что и фигурант. Установили их адреса, поделили между собой и отправились в гости, не надеясь ни на что. Ну, кто вспомнит, с кем стоял в очереди три недели назад?
Вечером они, собравшись в Управлении, подбивали результаты. И быстро сошлись на том, что маются дурью. Но приказ есть приказ.
– Да вся наша жизнь – это маянье дурью, – устало произнес Туляков. – Все какие-то игрушки, ей-богу.
– Ты чего такой насупившийся? – поинтересовался Уланов.
– А, – только махнул рукой Туляков. – Как-то все через пень колоду в последнее время.
Уланов, внимательнее присмотревшись к товарищу, понял, что тот сам не свой, и спросил:
– Чего у тебя стряслось?
– Пока ничего… Вон, ребята наши сидят. Неизвестно, что с ними будет.
Оперативники, которых арестовали за превышение власти, были как раз из его отдела, и он сильно переживал за них.
– Дурацкие кренделя судьба выделывает, – вздохнул Туляков. – Я же их знаю не первый год. Люди честные и преданные. Ни копейки не взяли. Все для дела.
– Заигрались слегонца, – сказал Уланов.
– Все мы заигрываемся…
– Чего ты сегодня о них вспомнил и в минор выпал?
– Да вот все думаю, почему воры сидят в начальственных креслах, а честные – в тюрьме.
– Это что за пропаганда?
– Мне агент сегодня информацию по Шкурко выдал.
– По нашему куратору? По замначальника МУРа? – уточнил Уланов.
– Да. Наш чекист-гармонист.
– Что твой агент против него имеет?
– Есть профессиональная группа мошенников и спекулянтов. Азербайджанцы с Ленинакана. Так они к Шкурко в кабинет ныряли. С небольшим мешочком наличности – в знак уважения и сотрудничества. А он их, абреков, по делу в Ленинском районе отмазал.
– Прямо в кабинет деньги принесли? – не поверил своим ушам Уланов. – А твой источник не фантазер?
– Информация стопудовая, Миша.
– И что теперь?
– Теперь? – Туляков скривился. – Понимаешь, мы же не ОБХСС. Не ГАИ. Мы – МУР.
– Вечно пьян и вечно хмур, – припомнил Уланов старый стих про милицейский парад.
Впереди шагает МУР, вечно пьян и вечно хмур.
А за ним БХСС – деньги есть и бабы есть.
А за ним идет ГАИ – ест и пьет не на свои.
А за ними участковый – это парень бестолковый.
– Единственно, что мы можем получить на службе, – это перо в живот или пулю, – сказал Туляков. – А деньги – нет.
– Кое-кто может поспорить.
– В семье не без урода… Но есть базовые принципы, Миша.
– Ты прав. Ну а дальше?
– Пойду к замначальника Главка. К Баранцову.
– Он сам с КГБ.
– Ну и что? Думаю, он-то не ворюга. Ему такое непотребство вряд ли понравится.
– Зря ты это затеваешь. Сейчас не время для прямолинейности, Саша. Ты допрыгаешься.
– Я должен.
– Делай, как считаешь нужным, – махнул рукой Уланов, знавший, что Туляков болезненно принципиален и страшно упертый – если что-то решил, то блажь из головы не выкинет никогда. – Я тебя предупредил. Никто тебя слушать не будет.
Туляков только отмахнулся:
– Я не смогу так работать. Я должен…
– Пока что ты должен одно – доработать завтра свидетелей.
– Доработаем.
– Ну, вот и отлично, товарищ правдолюб…
Глава 9
Следующим утром Уланов столкнулся в коридоре Управления с капитаном Конёнковым – тем самым оперативником, выезжавшим в Тбилиси. Отлично, значит, Лиза тоже вот-вот выйдет на работу. Поможет разгрести бумаги. Да и звонки по желтому телефону продолжаются. Кроме того, он просто соскучился по ней.
– Привет. Как съездили? – спросил Уланов.
– Нормально, – кивнул оперативник. – Задержали злодеев.
– А где Лиза?
– Там осталась.
– Как? – Уланов решил, что ослышался.
– Там кое-что по бумагам надо сделать для этапирования и кое-какие мероприятия завершить. У меня времени не было. Так что она осталась.
– Я не понял, ты ее там одну оставил?
– Ну а что? Не маленькая же. А у меня тут…
– Ну, ты дал стране угля…
Уланов немедленно отправился к Маслову и доложил новость.
– Вот же сукин кот! – разозлился замначальника отдела.
Он начал названивать в Тбилиси. Нашел там старого знакомого в управлении розыска МВД республики. Тот проверил и перезвонил ему с известием:
– Все нормально с твоей девушкой. Завтра выезжает.
– Не, ну что за люди, – бросив трубку, бушевал Маслов. – Этому бездельнику девушку доверили, можно сказать, украшение отдела. А он ее бросил в чужом городе!
– Будем надеяться, что нормально все будет, – неуверенно произнес Уланов.
– Ну да, будем надеяться, что выберется с вражеской территории…
Никто бы не волновался, подайся она куда-нибудь в Свердловск или Тамбов. Но Грузия… Там, с одной стороны, вроде и советская власть. А с другой – уж не очень-то она и советская. Слишком уж сильна национальная специфика…
Между тем Уланов и Туляков добивали свидетелей по Мосгорсправке. Больше к неприятному разговору о коррупции Александр не возвращался, но на его лице была написана такая упрямая решимость, что можно быть уверенным – этот от своего не отступит. Уланов даже не лез к нему с разговорами – без толку.
Вечером в среду Уланов отправился на квартиру на Каланчевке к очередной свидетельнице. Там его ждал сюрприз – женщина хорошо помнила свой визит за справкой. После недавнего выхода на пенсию она неожиданно вдохновилась идеей найти свою институтскую подругу. Дошла до ближайшего киоска Мосгорсправки. И заняла очередь за парнем.
– Какой-то вихлявый он был. И все улыбался, – вспомнила она.
Посмотрев на представленный ей Улановым портрет, кивнула:
– Похож.
– Что он говорил? Как вел себя?
Женщина в ответ на сыплющиеся вопросы только пожимала плечами:
– Да что-то девушке в киоске сказал, я не слушала. Одет был в темные брюки и светлую рубашку… Нет, татуировок, уродств никаких не было… Не помню никаких особых примет. Парень и парень. Такой невзрачный. А подруга его вообще мышь серая.
