Профессиональная паранойя у Жуйко длилась не меньше полувека. Поэтому он признавал встречи только при соблюдении строжайших правил конспирации. Удивлялся, что у Петровки нет нормального явочного помещения. Конечно, и явочные, и конспиративные помещения у одиннадцатого отдела были, но использовались для других нужд и для других контактов – как правило, с представителями уголовного мира, которые реально могут быть под колпаком у своих сотоварищей. Жуйко к такой категории не относился, хотя и был полезным источником оперативной информации.
Встреча с ним в городе превращалась в триллер. Сперва он сам долго проверялся, нет ли за ним хвоста. Потом требовал, чтобы они пересеклись в точке рандеву. Там он еще присматривался со стороны к оперативнику, пытаясь установить, не наблюдает ли за ним противник.
Смех смехом, а однажды он умудрился срисовать наружное наблюдение, ведущееся за Улановым. Скорее всего, наружка была чекистская. Тогда МУР вел совместно с десятым (контрабандным) отделом Второго Главка КГБ СССР большое дело. А у чекистов дурная привычка сразу брать на прослушивание телефоны, как они выражаются, ставить на кнопку, своих партнеров, да еще «потоптать» за ними немножко – все не шпиономании ради, а лишь для страховки и очистки совести. Впрочем, что на них обижаться? Они и друг друга всю жизнь разрабатывали.
Вот и сейчас встреча с Жуйко состоялась со всеми мерами предосторожности.
На Рождественском бульваре смеялись и галдели школьники – только что закончились уроки. Прогуливались молодые симпатичные мамаши с колясками. Играли на скамейке в шашки пенсионеры. Ветер играл листьями деревьев. Шумели рядом машины, потоком движущиеся по старинному бульварному кольцу.
Жуйко, суховатый, высокий, с военной выправкой старик, был одет в чистенький серый костюм с синим галстуком, на его голове приютилась белая шляпа. Он сидел, закинув ногу на ногу, на низкой скамейке. Рядом с ним лежал объемистый кожаный портфель. Он читал газету «Правда» – это был знак того, что все в порядке, можно встречаться.
Вид старый особист имел строгий, угрюмый. Он не преминул высказать присевшему рядом на скамеечку муровцу свое недовольство:
– Вам надо добросовестнее относиться к правилам конспирации. Вы идете, едите мороженое. И вообще не видите, что вокруг вас творится.
– Исправлюсь, – пообещал Уланов, смущенно выбросив в урну обертку от «Ленинградского» мороженого за двадцать две копейки.
– А, – безнадежно махнул рукой Жуйко. – Сколько вас знаю – все время одно и то же.
– Ну, простите меня, грешного, Агафон Порфирьевич.
– Я прощу. Враг не простит, – нахмурился Жуйко. Потешив свою паранойю, он спросил: – Вам нужна какая-то конкретная информация?
– Нужна. По убийству Богатырева.
– Докладываю, что инициативно мной пока никаких сведений, представляющих оперативный интерес, не получено, – он с наслаждением изрекал специальные термины. Не зря говорят, что оперативная работа, раз коснувшись человека, не отпустит его уже никогда.
– Меня интересует один гражданин, – сказал Уланов. – Он имеет притяжение к «Нумизмату» и «Улан-Батору».
– Тогда я его знаю. Кто такой?
– Бронислав. Фамилии не знаю. Называют его все Гетманом.
Жуйко ненадолго задумался. Потом кивнул:
– В клубе фалеристов частый гость. Скупает все. В основном ордена и монеты. Особенно золотые, царской чеканки. Перепродает. Чистый спекулянт.
– И все на свободе.
– Таких много, – махнул рукой Жуйко. – Без них вообще антикварный мир опустеет, ничего не найдешь. Все коллекционеры этим грешат.
– Что можете о нем сказать?
– Нутро у него гнилое. Все норовит на грош пятаков выменять. Обмануть. Объегорить. Такая вот вражья натура. И глаза как-то все время бегают. Никогда прямо не смотрит.
– Конкретно что о нем известно?
– Владеет автомашиной «ВАЗ-2107» белого цвета. Работает в Министерстве здравоохранения. На неплохой должности. Скорее всего, что-то с хозяйственными вопросами связано. Обещал при необходимости любые лекарства достать.
– С кем больше общается?
– Да ни с кем. Скользкий он, кто с ним будет дружить? Пришел, купил, продал, обменял.
– Вы говорите, он частый гость в клубах. Насколько частый?
– Раньше все выходные там проводил. А теперь уже полтора месяца не видать.
– А где он живет? Телефон?
– Эх, память уже не та. Семьдесят пять стукнуло все-таки, – с этими словами Жуйко вытащил из портфеля толстую записную книжку и начал методично ее перелистывать. Уланов ему не мешал, подставляя лицо сентябрьскому солнцу и сладко прижмурившись.
Минут через пять Жуйко захлопнул книжку:
– Нет ничего.
– Жалко, – разочарованно произнес Уланов, прикидывая, что ему теперь делать. Имелись, конечно, и другие источники в антикварном сообществе, но Жуйко был самым информированным.
Придется устраивать в клубе фалеристов новый шмон, тащить всех подряд в отделение и напрямую спрашивать: кто такой Гетман? Наверняка кто-нибудь его знает достаточно близко.
– Сейчас, – Жуйко вытащил вторую книжку, еще толще первой, и принялся так же методично ее листать.
Когда Уланов уже потерял надежду, старый особист удовлетворенно произнес:
– Вот он. Записывайте домашний телефон.
Уланов записал номер, затерявшийся в безразмерной записной книжке Жуйко. И кивнул:
– Отлично… Если он появится в клубе, сообщите.
– Сообщу. Появится. Если только не помер. Или не сел в тюрьму, чему я не удивлюсь…
Жуйко как в воду глядел…
Глава 9
Уланов пролистнул газету «Известия». На второй полосе был подробный разбор недавней катастрофы, всколыхнувшей весь мир.
«1 сентября пассажирский авиалайнер «Боинг-747» Корейских авиалиний выполнял международный рейс KE007 по маршруту Нью-Йорк – Анкоридж – Сеул. Полет до Сеула должен был проходить над нейтральными водами Тихого океана, когда самолет стал отклоняться вправо от курса. Спустя некоторое время он умышленно вошел в закрытое воздушное пространство СССР, пролетел над Камчаткой и Сахалином, был перехвачен советским истребителем и рухнул в воду в проливе Лаперуза, к юго-западу от Сахалина. Погибли все находившиеся на борту 269 человек.
Данный факт активно используется империалистическими кругами для разжигания антисоветской истерии. Однако гораздо более реалистично выглядит предположение, что это была очередная провокация американской военщины. Ведь с точки зрения вашингтонских ястребов, данная операция беспроигрышна при любом развитии событий. При успешном прохождении маршрута при помощи разведывательной аппаратуры имелась возможность получения важной информации о системе ПВО и других важных советских военных объектах. Уничтожение же нарушителя давало отсчет оголтелой пропаганде против СССР, что мы и наблюдаем сегодня.
