Он уже разобрался в системе и мог читать заметки и имена пациентов на экране. У него имелась также страничка назначений. Люди старались держаться бодро и приветливо – ну, большинство из них, – но они его совершенно не интересовали. Ему хотелось только постоянно просматривать списки благотворительных организаций – Красного Креста, «Врачи без границ», «Спасите детей»… Любых, кто выставлял свои списки, вообще любых. Он просто ждал и ждал.
А люди в городе держались дружелюбно, но не вмешивались. На острове такое не было принято. Не то чтобы все умолкали, когда он входил в магазин или заглядывал на почту… ну иногда и такое бывало. Но общественная жизнь здесь, похоже, вращалась вокруг паба или церкви, а ни то ни другое Сайфа не интересовало. И его мысли были далеки от тех людей, которых он лечил. Хотя лечил он их так тщательно и внимательно, как только мог. Но они чувствовали, что доктор далек от них, что он не стремится к общению. Однако сам он едва ли в состоянии был разрешить эту проблему: одиночество.
Сайф начал ходить на долгие прогулки. Сначала холод заставлял его чувствовать себя несчастным. Он напоминал ему о множестве долгих дней и ночей на холоде… Но теперь в ясную погоду ему нравились свежие розовые утра, необъятное небо. Звезды здесь казались намного дальше от земли. Но их все равно было видно; не то что в городах, где слишком много света.
И пляжи… Сайф никогда не видел таких пляжей. Они тянулись и тянулись, эти прохладные, бледно-розовые и белые пески, пустые на многие мили. Никого вокруг. Безлюдная точка на краю света. Почему, думал Сайф, почему здесь никого нет? Почему люди не переезжают в такое безопасное, тихое, спокойное место? Не только полезные специалисты вроде него самого.
Но Сайф не собирался жаловаться. Как только люди поняли, что он на самом деле обычный врач и что он хочет оставаться в одиночестве, они стали и вести себя соответственно. И они были благодарны ему за то, что он с легкостью прописывал им антибиотики. Имея слишком много поводов для тревоги, Сайф не слишком беспокоился из-за моральной стороны приема лекарств.
А еще Сайф не умел готовить. И это было проблемой. Он знал, что миссис Лаэрд с радостью готовила бы для него каждый день. Но он находил ее пастушеский пирог и рагу совершенно безвкусными и не был уверен в том, что она всегда помнит, что он не употребляет свинину. Но ведь каждый день надо было что-то есть.
Сайф моргнул, очнувшись от своих мыслей.
– Э-э-э… здравствуйте.
Он не узнал молодую женщину, сидевшую напротив него.
– Здравствуйте еще раз, – сказала она и слегка застенчиво улыбнулась.
Конечно, Сайф понимал, что слишком выделяется здесь, но ведь на острове все знали всех, так что каждый знал, кто такой Сайф, и не обращал на это внимания. Как-то раз подобное случилось в Дамаске, когда у него возникло чувство чего-то знакомого. И это было неплохо, наверное. Ощущать себя принадлежащим окружению.
– Чем я могу вам помочь?
– Ну… – пробормотала женщина.
Сайф посмотрел в компьютер.
Лорна. Лорна Маклеод. Имя, которое очень легко произносить. У Сайфа возникала масса проблем со всеми этими Эйлидхами, Эунами, Тиарлахами и Мхайри.
– Ну… Я очень плохо сплю.
Сайф посмотрел на нее. Сам он в последние полгода спал не больше трех часов за ночь. Его телефон постоянно подмигивал ему, всегда светился, хотя и не ловил сигнала.
– Так, и… – произнес он.
– Меня очень тревожит состояние отца.
Она произнесла это так, что прозвучало скорее «ойца». Но Сайф уже начал понемногу понимать ритм певучих местных голосов. Он замечал, как изменяются слова при необычных ударениях. А когда он впервые услышал в приемной гэльский говор, то сначала испугался, прежде чем понял, что это не значит, будто он не знает английского, – это просто другой язык. Он не освоил еще местную речь, но уже и сам начал говорить в новом ритме.
– Да, – кивнул Сайф.
– И тут еще моя работа, и ферма, и… Я чувствую себя слегка перегруженной.
Они посмотрели друг на друга. Лорна надеялась, что с этого момента он уже как врач все поймет. А Сайф недоумевал, не догадываясь, чего она от него хочет.
– Да, и… – повторил он.
– Вот я и подумала, что вы можете помочь.
– Я доктор.
– Я знаю, но предположила, что вы, наверное… поможете мне спать, или еще что?
– Но я и помогу, если с вами что-то не так.
Лорна почувствовала, как на ее ресницах повисли слезы:
– Ну, безусловно, со мной что-то не так.
Теперь Сайф ее вспомнил. И слегка наклонился вперед:
– Понимаю. Ваш отец болен?
– Да, он проходит курс лечения, – кивнула Лорна. – А мне приходится заниматься всем сразу. И я чувствую, что не в силах справиться.
Сайф моргнул. Лорна не могла отвести взгляда от его длинных ресниц. Потом ей стало неловко из-за того, что она так долго на него таращится, но Сайф ничего не заметил.
– Что ж, – сказал он, глядя на нее. – Вы должны справиться.
– Не поняла? – растерянно покачала головой Лорна.
– Вы должны пройти эти трудности.
– Да…
– Многим людям приходится выдерживать трудности.
Последовала пауза, пока Лорна пыталась осмыслить его слова.
– Вы хотите сказать… вы мне не дадите ничего такого, что поможет мне заснуть?
– Когда вы ложитесь в постель?
– В одиннадцать… Обычное время. Но я просто лежу и думаю. Все проблемы крутятся и крутятся у меня в голове.
– Тогда ложитесь в девять, – посоветовал Сайф.
Лорна в ужасе уставилась на него:
– И это всё? Но если я не могу заснуть в одиннадцать, как я засну в девять?
– Это хороший режим, – пожал плечами Сайф. – Ну и побольше движения, упражнений.
Лорна ярко порозовела.
– Я весь день за рулем, вожу отца в больницу! – закричала она.
Снаружи, в комнате ожидания, стало тихо.
– Нет, – качнул головой Сайф. – Мне жаль. Но это было бы неправильно. Пилюли не принесут вам пользы.
Они снова умолкли. Лорна так разозлилась, что у нее бешено заколотилось сердце. Ей хотелось снова заорать на врача.
Он наклонился вперед.
– Вы несчастны, – сказал он, предполагая, что его тон будет дружелюбным, но прозвучало это резковато, поскольку Сайф искал подходящие слова. – Потому что в вашей жизни происходят грустные дела. Что тут может изменить снотворное? Вы в печали. Вас мучает грусть. Если вы придете сюда и скажете: «В моей жизни все прекрасно и безупречно, и все равно каждый день ужасен», – ну, тогда это будет проблемой. А сейчас все правильно. Вам тяжело, потому что нужно делать многое, чтобы помочь отцу. Но это и для вас хорошо. Потом, когда ему станет лучше, ваша печаль пройдет. Это обычная жизнь, вы понимаете?
