— Пусть и очень молодого, — присовокупила Матильда.
— Пожалуй, я действительно слишком молод, чтобы в двадцать шесть лет подходить на роль главы рода, — выдержав паузу, рассудительно ответил Грей. — Хотя и рода-то не осталось как такового. У меня есть где-то дальние кузены, которым скорее всего наплевать, глава я над ними или нет, — ведь до сих пор я их не видел. Тем приятнее принимать вас у себя, милые тетушки. Я искренне готов помочь вам всем, чем смогу… Ага, а вот и Куинси с кексами и свежим чаем!
Грей добродушно следил за тем, как Куинси, в молодости поражавший всех своей худобой, а теперь превратившийся в подобие пышного кекса славной миссис Пост, ловко расставляет угощение, наливает чай и помогает старушкам освободиться от вороха одежд. Он с любопытством отметил, что на Матильде все, от нелепой шляпки на макушке до старомодных туфелек на длинных прямых ногах, было исключительно черным. Даже крупная камея на шее была черной. Грей никогда в жизни не видывал ничего подобного.
Зато Мод предпочитала пурпурный цвет, к которому кое-где примешались коричневый и розоватый, что составляло несказанное облегчение для взора. И шляпка, и туфельки на удивительно миниатюрных ножках были красно-коричневыми. Грей с удовольствием подумал, что этот цвет очень к лицу тете Мод.
Когда, наконец, обе дамы уселись, и каждая взяла предназначавшуюся ей чашку с чаем, Грей, стараясь придать голосу как можно больше серьезности, произнес:
— Умоляю, скажите же мне, что привело вас сюда?
Матильда осторожно подула на горячий чай и, сделав маленький глоток, ответила коротко и энергично:
— Потоп.
Мод откусила немножко лимонного кекса, сокрушенно вздохнула и добавила:
— В нашем чудесном доме к северу от Фолкстоуна недавно случился ужасный пожар. Поместье называется «Крылатые камни», и этот дом простоял почти триста лет. Мы и сами не имеем представления, откуда взялось такое название, но оно звучит очаровательно, не правда ли? Между прочим, когда мы с Матильдой умрем, «Крылатые камни» перейдут к вам…
Наградив барона сияющей улыбкой, Мод умолкла, видимо решив, что и так сказала достаточно; однако ей все же пришлось продолжить, после того так как она получила от Матильды толчок локтем, слегка напоминавший штыковой удар.
— Да, дорогая, я перехожу к сути дела. Ты только не забывай: мальчика нужно как следует подготовить. Нельзя же сваливать на него все разом.
Тут она подарила племяннику безмятежную улыбку, которую Грей счел заключительным этапом подготовки.
— В любом случае теперь, после этого жуткого пожара, дом придется строить практически заново. И мы хотели бы некоторое время пожить здесь, у вас, пока наше жилище приведут в порядок.
— Поверьте, я ничуть не возражаю, но… при чем же здесь потоп?
— Ах, — вздохнула Мод, деликатно вытирая пальчики салфеткой, после того как отправила в рот очередной круглый лимонный кекс, — потоп случился сразу же после пожара. Он был таким сильным, что наш любимый чиппендейловский гарнитур, доставшийся от мамы, прямо-таки выплыл из столовой! Проливной дождь — вот что всему виной. Он лил, лил и никак не кончался. Это расстроило нас даже больше, чем новое предложение руки и сердца, сделанное Матильде нашим викарием утром в прошлое воскресенье, сразу после проповеди.
— И что же Матильда? — Грей даже подался вперед, с нетерпением дожидаясь ответа.
— Матильда? Ну, она, как всегда, сказала, что сыта супружеством и ни за что не поверит, будто мужчина может поразить ее чем-то новым как в плане личных отношений, так и в плане материального обеспечения.
— Тетя Матильда, неужели вы сами сказали все это?
— Она наверняка сделала бы именно так, если бы захотела, — безапелляционно заявила Мод, — ведь при желании моя сестра может говорить как прирожденный мастер слова. Впрочем, что касается викария, то здесь Матильде было достаточно смерить его ледяным взглядом и выразительно отвернуться. Этим жестом было сказано все.
— Верно, — кивнула Матильда. — В конце концов, это Мортимер убил Марту.
Тетушка Мод закашлялась.
— Возможно, так вышло и не по его воле, но ведь это он потащил Марту погулять. Правда, потом он ужасно переживал… И вот теперь хочет жениться на Матильде. — Она умолкла и еще раз сокрушенно вздохнула: — Какая жалость, что викарий не сумел своими молитвами оградить нас от пожара и последующего потопа. Теперь нам ничего не остается, как явиться к вам и умолять о милосердии. Ведь вы позволите нам ненадолго поселиться у вас?
С Греем впервые в жизни творились столь странные вещи. Он в замешательстве переводил взгляд с неподвижной Матильды на разговорчивую Мод и представлял себе, как на лужайку перед домом выплывает чиппендейловский гарнитур их матушки. Пытаясь скрыть улыбку, барон кивнул:
— С большим удовольствием, милые леди. Могу ли я также предложить свое содействие по восстановлению разрушенной усадьбы? Я мог бы послать в «Крылатые камни» людей, чтобы отстроить все заново.
— Нет, — отрезала Матильда.
— Видите ли, милорд… — Мод подалась вперед и вдруг замолкла в нерешительности. Только тут Грей впервые обратил внимание на то, что светло-зеленые глаза старушки очень напоминают глаза его матери, а значит — и его собственные.
Тем временем Мод переглянулась с Матильдой и откашлялась.
— Наши доверенные лица уже вовсю занимаются стройкой, и мы не сомневаемся, что они быстро справятся с работой. Мы совершенно спокойны на этот счет.
— Понимаю, — пробормотал Грей и отхлебнул свой чай, уже давно успевший остыть. — Ну что ж, вы в любом случае будете у меня желанными гостьями.
— Алиса… — начала Матильда и тут же остановилась.
— Моя мать? — не понял Грей.
— Ах, ну конечно, ваша дражайшая матушка, — пояснила Мод. — Она была такой милой малышкой. Мы так тосковали по ней, когда она вышла замуж за вашего отца, хотя все это происходило так давно, что мы и сами не можем сказать точно, отчего именно тосковали в то время. Но, да будет вам известно, ваш отец увез ее сразу же после свадьбы, и потом мы почти не видели ее до самого вашего рождения. Подумать только, когда мы в последний раз встречались с вами, вы были совсем маленьким мальчиком. Но и теперь мы тоскуем по вашей милой матушке всякий раз, когда вспоминаем о ней.
— Мерзавец! — прорычала Матильда, пригвоздив Грея к креслу сердитым взором.
— Видимо, Матильда имела в виду, что мы по-прежнему сильно сомневаемся, был ли ваш отец достойной партией для нашей Алисы. Ваша матушка была такой нежной, мягкой, такой слабой и податливой… Даже если бы ваш отец был святым, Матильда все равно считала бы, что он недостаточно хорош!
— Он был жестоким мерзавцем, — с ненавистью повторила Матильда. Она по-прежнему не сводила с Грея осуждающего взгляда.
Барон помолчал, медленно переводя глаза с одной старухи на другую, и затем кивнул:
