В начале июня 1710 г. русское командование вновь начало готовиться к штурму. Шереметев предложил шведскому командованию сдать город, но граф Штремберг ответил отказом. 14 июня русские начали интенсивную бомбардировку Риги. В течение 10 дней (с 14 по 24 июня) было выпущено 3389 бомб.
25 июня Штремберг наконец вступил в переговоры с русскими. К этому его побудила не столько бомбардировка, сколько требования немецкого населения города (дворянства, купечества и духовенства) о прекращении боевых действий. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что после Полтавы шведы проиграли войну окончательно и бесповоротно.
Переговоры о сдаче Риги продолжались более недели, и лишь 4 июля был подписан акт о сдаче города. Согласно условиям капитуляции, шведский гарнизон имел право свободно покинуть город. И действительно, 5132 солдата во главе с графом Штрембергом с музыкой вышли из города. Однако, как и в других аналогичных случаях, русские нарушили условия капитуляции. Так, генерал-майор Альфендель и 351 человек офицеров и солдат были сразу оставлены в плену как лифляндцы из завоеванных русскими городов. В городе было арестовано 22 члена магистрата и 610 горожан.
Победителям достались 561 пушка, 66 мортир и 7 гаубиц. Сообщая в Москву о взятии Риги, Шереметев писал: «С божьей милостью мне удалось с главным лифляндским городом Ригой, который до сего времени никогда и никакими средствами не был взят и во всей Европе непреступной девственницей считался, обручиться и привести его, как невесту, к честному соглашению».
4 июля князь Репнин вступил в город с шестью пехотными полками. 12 июля в Ригу торжественно въехал и сам Б.П. Шереметев. У Карлусовых ворот магистрат преподнес ему золотые ключи от города. В кирхе Шереметев принял присягу Петру от курляндского дворянства и духовенства, ціереметев подтвердил все духовные и гражданские права рижан.
30 сентября Петр в Санкт-Петербурге подтвердил капитуляцию, подписанную Штрембергом и Шереметевым, но велел задержать в плену весь шведский гарнизон. Сам Штремберг был доставлен к царю в Петербург, а позднее обменен на русского генерала Вейде.
После взятия Риги основные русские силы подошли к крепости Динамюнде. Ее гарнизон к началу боевых действий составлял 1200 человек, позже морем было доставлено еще 700 человек. Во время эпидемии чумы свыше 90 процентов гарнизона умерло, так что оборонять крепость было попросту некому. 8 августа комендант Динамюнде К.А. Штакель-берг капитулировал. В Динамюнде русским досталось 198 пушек, 14 мортир и 13 гаубиц.
После взятия Динамюнде русские войска двинулись к небольшой шведской крепости Пернов, расположенной на восточном берегу Рижского залива в устье реки Перновы. Крепость Пернов была вооружена 201 орудием, а ее гарнизон первоначально составлял около тысячи человек, но ко времени подхода русских большая часть гарнизона умерла от чумы. 14 августа гарнизон Пернова капитулировал практически без боя, из крепости вышло лишь 120 солдат и офицеров, остальные стали жертвами чумы. В крепости русскими было найдено 183 пушки, 14 мортир и 4 гаубицы.
Одновременно небольшой русский отряд занял остров Эзель. Единственный укрепленный пункт острова — крепость Аренсбург была занята «без всякого сопротивления от неприятеля». В качестве трофеев русским войскам досталось 66 пушек и 4 мортиры.
Теперь в Прибалтике у шведов осталась одна только крепость Ревель. Операция против Ревеля была начата еще в декабре 1709 г., когда нарвский комендант полковник В.Н. Зотов двинулся стремя драгунскими полками к Феллину в Эстляндию. Вступление русских войск побудило большинство жителей Эстляндии укрыться в Ревеле, несмотря на «универсалы» русского командования, призывавшие к спокойствию, и обещания, что разорения им никакого не будет, если русским войскам будет поставляться продовольствие. Шведский гарнизон Ревеля составлял 4500 тысячи человек.
Подойдя в августе 1710 г. к Ревелю, отряд Зотова расположился лагерем у Верхнего озера, служившим главным источником снабжения города пресной водой. По приказу Зотова канал, подававший воду из озера в Ревель, был немедленно перекрыт. Город лишился не только пресной воды, но и мельниц, расположенных на канале. Вскоре гарнизон Ревеля и его жители почувствовали тяжесть блокады. Из-за скопления большого числа людей в городе начались болезни. 11 августа в городе был зарегистрирован первый случай чумы, свирепствовавшей затем в Ревеле до самого конца блокады. 15 августа по личному приказу Петра под Ревель прибыло шесть пехотных полков и один пехотный батальон под командованием бригадира Иваницкого. Они заняли высоту на берегу моря, чтобы иметь возможность вести огонь по шведским судам, направляющимся к городу. 18 августа к Ревелю подошла конница генерала А. Г. Волконского.
В конце августа из Пернова к Ревелю подошли войска генерала-поручика Боура. С прибытием этих войск сухопутная блокада Ревеля стала непроницаемой, но с моря шведские корабли свободно входили в Ре-вельский порт. Русский флот в районе Ревеля вообще не появлялся.
Петр решил воздействовать на психологию немецкого населения Ревеля и отправил в город «универсал», в котором обещал «сохранить в полной неприкосновенности… евангелическую религию, распространенную сейчас во всей стране и городах, все ее старые привилегии, свободы и права».
Как видим, свирепый тиран при необходимости становился большим демократом, ревнителем старинных прав и свобод. Универсал Петра, падение Риги и Пернова, а главное, эпидемия чумы, сильно подорвали моральный дух гарнизона и жителей. Поэтому до бомбардировки города и штурма дело не дошло. 29 октября 1710 г. Ревель капитулировал. Согласно условиям капитуляции, гарнизон эвакуировался в Швецию. В Ревеле русскими трофеями стали 10 мортир, 57 медных и 174 чугунных пушек. После взятия Ревеля боевые действия в Прибалтике закончились.
Петр немедленно приступил к исправлению крепостей и гаваней в Лифляндии и Курляндии. По его указу был сформирован 15-тысячный лифляндский корпус из «природных тамошних дворян», то есть немцев. Царь приказал на выгодных условиях пригласить «иноземцев [в основном немцев. — А. Ш.) на заселение мест, опустошенных язвою» (чумой). Что, не хватало Петру русских мужиков, или он боялся русским дать вольности, обещанные лифляндцам и курляндцам? Так наш великий преобразователь заложил мины под территориальную целостность России, которые рванули в 1918 и в 1991 гг.
Петр и его преемники на престоле не только не способствовали, но и умышленно тормозили русификацию Прибалтики. И дело тут не в статьях Ништадского мира и в защите интересов коренного населения. О коренном населении — эстонцах и латышах — русские монархи в большинстве случаев и не думали. На территории Российской империи в 1702–1914 гг. происходила не русификация, а онемечивание эстонцев и латышей. Официальным языком в Эстляндии и Курляндии был немецкий, на нем говорили в государственных российских учреждениях. Даже жандармы и полиция здесь общались только по-немецки. Вся система образования была ориентирована на Германию.
Русские цари и царицы в угоду немецким баронам наносили огромный ущерб России. Но это не близорукость Романовых. Немецкое дворянство им было крайне нужно для внешнеполитических целей — как рычаг для вмешательства в германские дела, а внутри страны — как противовес русскому дворянству. Не следует и забывать, что император Петр III воспитывался в Германии и был лишь на одну четверть русским, да еще и по женской линии. А все последующие цари (кроме Александра III) женились на немецких принцессах.
