– Компьютер, анальгетики!
Механические руки протягивают мне два бумажных стаканчика: в одном пара таблеток, а во втором – вода. Глотаю таблетки, даже не проверив, что это. А потом оборачиваюсь на своего друга и пытаюсь придумать, как его спасти…
* * *
Прошло уже более суток с тех пор, как я запихнул Рокки в шлюзовую камеру, где он по-прежнему лежит без движения. Но и я не терял времени даром. Я наколдовал пару изобретений в лаборатории. В создании новых устройств Рокки, безусловно, вне конкуренции, но я старался изо всех сил.
Каких только вариантов я не перебирал в голове. Но, в конце концов, пришел к выводу, что лучше всего позволить организму Рокки заняться самоисцелением. Я бы не рискнул оперировать человека, не говоря уже об эридианце. Его тело лучше знает, что делать. Главное – не мешать. Однако это вовсе не значит, что я собираюсь сидеть сложа руки. Я догадываюсь, что происходит с Рокки. И даже если я неправ, мое лечение ему не повредит.
В органе-радиаторе эридианца сейчас полно копоти и других побочных продуктов горения. Поэтому радиатор наверняка работает плохо. И если Рокки жив, его организм будет очищать грязь очень долго. Если вообще справится. Так, может, я помогу?
Я держу в руках коробку. С пяти сторон она закрыта, а с шестой открыта. Стенки из четырехдюймовой стали. После того, как я целый день провозился, ремонтируя фрезеровочный станок, изготовить коробку было плевым делом.
Внутри коробки мощный насос. Все просто. Теперь я могу стрелять сильной струей воздуха. Я уже провел испытание в лаборатории: в итоге пробил дырку в алюминиевой фольге миллиметровой толщины с расстояния один фут. Мое изобретение работает! Эх, жаль не могу похвастаться, какой я гений, мол, собрал эту штуку с нуля. На самом деле я смастерил лишь коробку, а насос позаимствовал из баллона высокого давления. Также в коробке имеется батарея, видеокамера, пара шаговых двигателей
[161] и сверло. Все это понадобится для осуществления моей задумки.
Я немного навел порядок в лаборатории. Большая часть аппаратуры разбилась, но кое-что можно починить. Перемещаюсь к противоположной части стола. Там я затеял еще один эксперимент. У меня есть небольшой кусочек ксенонита. Из отходов, оставшихся после изготовления двух тысяч звеньев. Щедро смазав кусочек ксенонита эпоксидкой, я приклеил его к наконечнику сверла. Я выждал более часа: должно было схватиться как следует.
Хватаюсь за сверло и пытаюсь стянуть с наконечника кусочек ксенонита. Ничего не получается. Киваю с улыбкой. Должно сработать.
Еще несколько раз испытываю коробку. Пульт управления шаговыми двигателями работает. Честно говоря, это не совсем пульт управления. Скорее блок переключателей, закрепленный на крышке пластикового контейнера. Провода от переключателей пропущены сквозь крошечное отверстие в стали, заполненное смолой. Я могу включать и выключать любые детали устройства. Это и есть мой «пульт управления». Надеюсь, двигатели не сломаются из-за контакта с высокой температурой или аммиаком.
Я приношу все в спальный отсек и готовлю эпоксидный клей. Смешав нужные компоненты, я хорошенько промазываю края открытой стороны коробки. Затем прижимаю коробку к шлюзовой камере и десять минут стою и держу ее там рукой. Можно было примотать коробку к стене клейкой лентой, пока схватывается эпоксидка, но мне нужно по-настоящему крепкое сцепление, и я не желаю рисковать. Человеческие руки лучше любых лабораторных зажимов.
Осторожно убираю руку от коробки, проверяя, не упадет ли она. Коробка держится на месте. Пару раз тыкаю ее пальцами. Вроде приклеилась прочно. По идее клей застывает через пять минут, но я подожду час. А пока возвращаюсь в лабораторию. Почему бы нет? Гляну, как дела в моем космическом террариуме. Выясняется, что ничего не произошло. Не знаю, чего я ожидал. Наделся увидеть крошечные НЛО? Увы, в вакуумной камере ничего не изменилось. Пробоотборник там же, где я его оставил. Как и размазанная по стенке суспензия с астрофагами. Ватный зонд-тампон…
Минуточку! Я присаживаюсь на корточки и пристально смотрю внутрь вакуумной камеры. Зонд-тампон выглядит по-другому. Совсем немного. Но он стал… пушистее, что ли. Любопытно! Возможно, там происходит процесс, на который стоит взглянуть? Надо только вооружиться микроскопом… О! Меня осеняет. Я никоим образом не могу извлечь из камеры образцы. Этот момент я не учел.
– Дурак! – Я раздраженно хлопаю себя по лбу.
Я тру глаза. Боль от ожогов и сонливость от болеутоляющих мешает хорошенько сосредоточиться. К тому же я устал. За годы обучения в аспирантуре я четко усвоил одну вещь: если ты устал до одури, просто признай это. И не пытайся продолжить работу в таком состоянии. У меня герметичный сосуд, в который мне нужно попасть. Как именно, я решу позже.
Я фотографирую вакуумную камеру на планшет. Первое правило ученого: если что-нибудь вдруг меняется, тут же зафиксируй это. Чтобы все выглядело максимально научно, я направляю веб-камеру на эксперимент и задаю на компьютере параметры замедленной съемки: 1 кадр в секунду. Если в вакуумной камере протекает незаметный процесс, я хочу его увидеть.
Направляюсь в командный отсек. Ну, и куда нас занесло? Немного повозившись с панелью навигации, выясняю: мы все еще на орбите. Она вроде как устойчива. Правда, со временем может понизиться. Но пока спешки нет. Я проверяю все системы корабля и запускаю диагностику всего, чего только можно. Корабль справился довольно хорошо, а ведь его конструкция вообще не предусмотрена для подобной ситуации.
Двух топливных контейнеров, которые я сбросил, больше нет. Зато остальные семь, кажется, не пострадали. Судя по результатам диагностики, на корпусе в нескольких местах появились трещины. Вроде внутренние. Главное – сквозных нет. Не хотелось бы, чтобы астрофаги снова увидели Эдриан.
Одна из микротрещин выделена на мониторе красным. Присматриваюсь внимательнее. Ее расположение заставляет систему бить тревогу. Трещина находится в сплошном шпангоуте
[162] между топливными баками и обитаемым отсеком. Место действительно опасное. Шпангоут проходит между складским отсеком под спальней и четвертым топливным контейнером. Пойду-ка гляну.
Рокки так и не пошевелился. Здесь ничего нового. Моя стальная коробка там же, где я ее оставил. По идее ею можно воспользоваться прямо сейчас, но я твердо решил выждать целый час.
Открываю люк в складской отсек и достаю несколько коробок. Затем спускаюсь с фонариком и набором инструментов. Внутри не разогнешься – складской отсек фута три в высоту. Ползаю там минут двадцать, не меньше, и, наконец, нахожу пробоину. Замечаю ее только из-за наледи, образовавшейся по краям. Воздух, сочащийся в вакуум, очень быстро охлаждается. Скорее всего, лед даже уменьшил утечку.
