* * *
Следующие девять часов я занимаюсь уборкой. Скоро у меня опять появится гость! Надеюсь.
Рокки придется заткнуть все отверстия, которые он проделал в ксенонитовых перегородках. Тут проблем не будет. Главное, чтобы замеченный мной сигнал исходил от «Объекта А», а не от какого-нибудь космического мусора. Стараюсь не думать об этом. Надежда умирает последней, и все такое.
Выгребаю весь свой хлам с территории за ксенонитовыми стенками. Уборка закончена, и я начинаю нервничать. Хочу остановиться и снова просканировать пространство, чтобы подтвердить азимут, но не поддаюсь соблазну. Нужно просто подождать.
Я смотрю на алюминиевый биореактор с таумебами в лаборатории. Проверяю стеклышко с астрофагами в датчике утечки таумеб. Все в порядке. Может, стоило бы…
Раздается сигнал таймера. Я на месте! Торопливо карабкаюсь в командный отсек и вырубаю двигатели вращения. Еще не успев устроиться в кресле, вывожу на экран радар. Посылаю на полной мощности импульс.
– Давай… Ну, давай же!
Тишина. Пристегиваюсь к креслу. Я ожидал чего-то подобного. Я гораздо ближе к объекту, но все еще не в зоне действия локатора. Я только что отмахал 4 миллиона километров. А радар действует на расстоянии менее тысячи. Поэтому моя точность не 99,9 процента. Тоже мне, сюрприз.
Пора снова просканировать пространство петроваскопом. Правда, теперь не расслабишься: между мной и источником сигнала, где бы он ни был, уже не световая минута. Если расстояние, скажем, 100 000 километров, тогда свет вернется ко мне меньше, чем через секунду. А включить петроваскоп с работающими двигателями не выйдет.
И что же делать? Придется создать пучок астрофагового света, не выключая петроваскоп. Я просматриваю функции меню, но не нахожу ничего путного. Петроваскоп ни при каких обстоятельствах не может работать одновременно с двигателями. Где-то наверняка встроена механическая блокировка. Где-то на борту корабля спрятан провод, который идет от управления двигателями вращения к петроваскопу. Мне в жизни не отыскать.
Впрочем, астрофаговые излучатели есть не только в основной двигательной установке. В двигателях ориентации по бокам «Аве Марии» установлены миниатюрные копии двигателей вращения. Именно они обеспечивают поворот корабля по углам крена, тангажа и рыскания. Интересно, среагирует ли на малышей петроваскоп?
Не выключая петроваскоп, я на миг креню корабль влево. Корабль изменяет положение, а прибор продолжает работать! Вот как не любить пограничные случаи? Впрочем, я уверен: кто-нибудь из команды разработчиков наверняка предусмотрел такую ситуацию. Они могли рассудить, что сравнительно небольшое излучение маневровых двигателей петроваскопу не повредит. И, судя по конструктивному решению корабля, это не лишено смысла. Маршевые и маневровые двигатели направлены от корпуса, а значит, и от петроваскопа. При работающей основной двигательной установке петроваскоп отключается из-за отраженного от космической пыли излучения. Но отражение света, испущенного гораздо менее мощными маневровыми двигателями, сочли незначительным.
Однако даже излучение мини-двигателей способно испарить сталь. Надеюсь, они смогут подсветить «Объект А». Поворачиваю петроваскоп параллельно левому маневровому двигателю. Посматривая на мини-двигатель внизу окошка с изображением в видимом спектре, запускаю. Отчетливо проявляется излучение на частоте Петровой: возле двигателя возникает дымка, словно луч фонарика в тумане. Но через пару секунд исчезает. Дымка по-прежнему там, просто не столь яркая. Наверное, пыль и незначительные следы газов от «Аве Марии». Крошечные частицы, медленно уплывающие от корабля. Как только двигатель испарил те, что оказались поблизости, все вернулось в спокойное состояние.
Я не глушу двигатель и, пока «Аве Мария» вращается вокруг вертикальной оси, смотрю в петроваскоп. Теперь у меня есть фонарик. Корабль крутится быстрее и быстрее. Так не пойдет. Запускаю правый маневровый двигатель. Бортовая система выдает кучу предупреждений, не понимая, почему я заставляю корабль вращаться по часовой и против часовой стрелки одновременно. Я игнорирую предупреждения.
Я делаю полный оборот и ничего не вижу. Что ж, это не новость. Опускаю нос корабля на пять градусов и начинаю заново. На шестом кругу – на 25 градусов ниже плоскости эклиптики Эдриана – я замечаю сигнал. Слишком далеко, чтобы различить детали. Но это вспышка света в ответ на излучение моих маневровых двигателей. Я несколько раз мигаю, включая и отключая их, дабы засечь время реакции. Ответная вспышка возникает практически мгновенно – я бы сказал, менее, чем за четверть секунды. Значит, до источника света 75 000 километров.
Разворачиваю корабль в сторону сигнала и запускаю основные двигатели. Теперь я не собираюсь лететь сломя голову. Буду останавливаться каждые 20 000 километров или около того и сканировать космос.
На моих губах играет улыбка. План работает! Надеюсь, что не потратил весь день на гонки за астероидом!
* * *
Осторожно продвигаясь вперед и периодически сканируя космос, я, наконец, вижу отметку на радаре! Вот она, на экране: «Объект А». Ах да! Чуть не забыл. Так и появилось имя эридианского корабля.
До цели 4000 километров – самый край зоны действия локатора. Я вывожу на экран изображение телескопа, но ничего не вижу, даже при максимальном увеличении. Телескоп предназначен для обнаружения небесных тел размером в сотни или тысячи километров, а не космического корабля в несколько сотен метров длиной.
Подкрадываюсь ближе. Скорость объекта относительно Тау Кита подходит для корабля Рокки. Примерно такую скорость и должно было развить эридианское судно к моменту, когда его двигатели заглохли. Я бы мог снять массу замеров и рассчитать курс корабля, но у меня есть идея получше.
Периодически включая двигатели на пару минут, я притормаживаю и разгоняюсь до тех пор, пока не достигаю скорости объекта. Между нами все еще 4000 километров, но теперь его скорость относительно меня почти равна нулю. Зачем я это делаю? Потому что «Аве Мария» способна сообщить мне собственный курс.
Открываю навигационную панель и командую рассчитать мою нынешнюю орбиту. Потратив некоторое время на изучение окружающих звезд и вычисления, бортовой компьютер выдает именно тот ответ, который я ждал: «Аве Мария» движется по гиперболической траектории. То есть я вовсе не на орбите. Я направляюсь к выходу из гравитационной сферы Тау Кита. А значит, и объект, который преследую, идет тем же курсом.
Вы же знаете, чего не делают объекты любой звездной системы? Они не выходят за пределы гравитационной сферы звезды. Все, что мчалось со скоростью, позволявшей ее покинуть, так и сделало миллиарды лет назад. Чем бы ни был мой объект, это явно не обычный астероид.
– Да-да-да-да, – приговариваю я, врубая двигатели вращения. – Я скоро, дружище! Держись!
Когда до объекта остается 500 километров, на экране появляется хоть какая-то картинка. Очень мозаичный, но все-таки треугольник. Длина в четыре раза превышает ширину. Информация скупая, но ее достаточно. Передо мной «Объект А». Я отлично знаю его очертания.
