Поворачиваю рукоятку и открываю дверцу. Она с легкостью распахивается в мою сторону. Взрыва не происходит. Честно говоря, я даже аммиака не чувствую. Но там и не вакуум. Иначе мне бы не хватило сил открыть дверь. Значит, Рокки создал в кубе ту же атмосферу, что и на моей стороне туннеля. Какой заботливый!
Помещаю рулетку примерно в центр куба и, оставив там дрейфовать, захлопываю дверцу и поворачиваю маховик. Рокки жмет на кнопки пульта управления, и в следующий миг раздается глухой удар, а затем монотонный свист. Из трубы в куб устремляется мутноватый газ – видимо, аммиак. Рулетка бьется об стенки куба, как листок на ветру. Вскоре поток газа уменьшается до тонкой струйки.
И только теперь я осознаю свою ошибку. Такие добротные строительные рулетки делают из металла с прорезиненными вставками, чтобы не скользили в руке. Но, как я уже говорил, эридианцы любят погорячее. Насколько? Точно не скажу, но однозначно жарче, чем точка плавления резины на рулетке.
На рулетке медленно набухает пузырь жидкой резины – он удерживается на корпусе благодаря поверхностному натяжению. Рокки открывает дверцу со своей стороны и осторожно берет подпорченный подарок за металлическую часть. Ну, хоть металл выдержал. Думаю, это алюминий. К счастью, эридианская раскаленная атмосфера оказалась ему нипочем.
Пока Рокки тащит к себе рулетку, от нее отделяется резиновый пузырь и, медленно вылетев из шлюзового куба, повисает на эридианской половине туннеля. Рокки тычет в пузырь, и резина немедленно прилипает к его пальцу. Эридианец легко стряхивает ее с пальца. Очевидно, высокая температура его не беспокоит. Мы столь же непринужденно стряхиваем с рук воду.
В земной атмосфере раскаленная до такой степени резина давно бы загорелась. Вокруг было бы полно смрадных, ядовитых газов. Но на половине Рокки нет кислорода. Поэтому резина остается просто… жидкой. Она плывет к своду туннеля и застревает там.
Пожимаю плечами в надежде, что Рокки уловит мое послание: «Я не нарочно». Он тоже как бы пожимает плечами в ответ. Причем всеми пятью. Выглядит странно. Не уверен, что парень понял смысл моего жеста.
Рокки вытягивает ленту из рулетки, а потом отпускает, и она резко уезжает обратно. Эридианец явно изумлен, хотя не мог не знать, что это произойдет. Затем Рокки полностью выпускает ленту и смотрит, как она убирается в корпус. Он хватает ее и начинает все сначала. И еще раз. И еще.
– Да, это весело, – хмыкаю я. – Но взгляни на отметки. Это сантиметры. Сан-ти-мет-ры.
В следующий раз, когда он вытягивает ленту, я говорю:
– Посмотри!
Но Рокки по-прежнему забавляется с лентой, вытягивая и отпуская ее. Кажется, ему вообще нет дела до того, что там написано.
– Эй! – Я поднимаю палец и удаляюсь в лабораторию за новой рулеткой.
В лаборатории есть все, к тому же успех любой космической миссии зависит от наличия запасного оборудования.
Возвращаюсь в туннель. Рокки до сих пор играет с лентой рулетки. Эридианец вошел во вкус: вытягивает ленту до упора, примерно на метр, а потом одновременно отпускает и ее, и саму рулетку. Быстро скручивающаяся лента заставляет корпус рулетки дико вращаться.
– ♪♪♫♪!!! – пищит Рокки. Я практически уверен: он в полном восторге.
– Посмотри! Посмотри! – зову я. – Рокки! Эй!
Наконец, он прерывает игру с не предназначенным для этого предметом. Я слегка вытягиваю ленту из своей рулетки и указываю на отметки.
– Посмотри! Здесь! Видишь это?
Рокки вытаскивает ленту примерно на столько же. Отметки все еще на месте, несмотря на пылающий эридианский воздух.
Я показываю на отметку, обозначающую один сантиметр.
– Посмотри! Один сантиметр. Вот эта черточка. Здесь. – И несколько раз стучу по ней пальцем.
Он держит ленту двумя пальцами, а третьим постукивает. Рокки повторяет мой ритм, но тычет совсем не туда.
– Да вот же! – Я сильнее стучу по черточке. – Ты что, слепой?
Я осекаюсь.
– Погоди, ты и впрямь слепой?
Рокки снова барабанит по ленте.
Я почему-то решил, что у него где-то есть глаза, просто незаметные. А что, если у Рокки вообще нет глаз? В шлюзовой камере «Объекта А» царит темнота, но эридианцу это не помеха. И тогда я решил, будто он видит в другом диапазоне, который мне недоступен. Но лента рулетки белая, и на ней черные отметки. При любом диапазоне зрения глаза должны различать черное на белом. Ведь черный – это отсутствие света, а белый равномерно отражает все волны спектра.
Стоп. Ерунда получается. Рокки знает, что я делаю. Копирует мои жесты. Раз он лишен зрения, как тогда видит мои часы? А свои собственные?
Хмм… На эридианских часах цифры выпуклые. Высота рельефа примерно одна восьмая дюйма. И, если вспомнить, у Рокки действительно возникли некоторые сложности с моими часами. Мне пришлось закрепить их прямо на перегородке. Стоило часам уплыть хотя бы на дюйм, он сразу огорчался. То есть, если предмет находится возле перегородки, этого недостаточно. Часы должны были с ней соприкасаться.
– Звук? – догадываюсь я. – Ты «видишь» через звук?
Такое объяснение звучит логично. Люди воспринимают окружающее нас трехмерное пространство с помощью электромагнитных волн. А почему другой вид не может использовать в подобных целях звуковые волны? Принцип тот же, и он, кстати, применяется на Земле. Используя эхолокацию, летучие мыши и дельфины «видят» через звук. Может, и у эридианцев имеется эта способность, причем сильно развитая. В отличие от летучих мышей и дельфинов, у эридианцев пассивный сонар. Для взаимодействия с окружающей средой мои друзья используют внешние звуковые волны вместо того, чтобы самим издавать определенные звуки, помогающие выследить жертву. Всего лишь моя теория. Но она ложится на имеющиеся данные.
Вот почему цифры на часах Рокки выпуклые. Его сонар не способен воспринимать слишком тонкие предметы. Мои часы стали для него настоящим вызовом. Сами цифры Рокки не видит, но стрелки – это твердые предметы. И он их воспринимает. Правда, циферблат упакован в пластмассовый корпус…
Я хлопаю себя по лбу.
– Так вот почему ты просил меня прикрепить часы к перегородке! Чтобы звуковые волны, передав колебания стене, легче проникали бы к тебе. И рулетка, которую я только что передал, бесполезна. Ты совсем не видишь черные отметки!
Тем временем Рокки продолжает развлекаться с рулеткой. Я поднимаю палец вверх. Он занят игрой, но, тем не менее, мгновенно повторяет мой жест одной из свободных рук.
Я спешу в корабль, сквозь командный отсек и в лабораторию. Хватаю отвертку и несусь еще ниже, в спальню. Отсоединяю вмонтированную в пол дверцу складского отсека. Обыкновенный лист алюминия. Толщиной, наверное, в одну шестнадцатую дюйма, с гладкой кромкой, чтобы мы не порезались. Прочный, надежный и легкий. Идеален для космических полетов. Мчусь обратно в туннель.
