– Потому, что мы добрые, – улыбнулся Ределл.
– Ого! – изумился я. – Не спорю, новозеландцы – прекрасный народ, однако…
– Собственником станции должна была стать новозеландская компания. Она бы и продавала энергию.
– Вот оно что!
Он подался вперед.
– Африке нужно развивать инфраструктуру. А для этого необходима энергия. У них девять миллионов квадратных километров неиспользуемой земли, которая получает чуть ли не самое большое количество солнечного света на планете. Пустыня Сахара давно дожидается, пока кто-нибудь не возьмет то, что она готова дать. Нам оставалось лишь построить эти чертовы электростанции!
Ределл откинулся на спинку стула и продолжил:
– Но на каждом шагу местные власти хотели кусочек пирога. Подкуп, взятки, откаты и так далее. Думаете, я много присвоил? Черт, да это крупица по сравнению с тем, сколько мне приходилось тратить на взятки, только чтобы построить гелиотермальную электростанцию посреди гребаной пустыни!
– А потом? – спросила Стратт.
Он опустил глаза.
– Мы построили опытную станцию. Один квадратный километр зеркал. И все направлены на металлический котел с водой на верху башни. Вода закипает, турбина начинает вращаться. Полагаю, с процессом вы знакомы. У меня была специальная бригада, которая проверяла, не подтекает ли котел. Когда на башне люди, зеркала нужно отворачивать в сторону. Но какому-то умнику в блоке управления взбрело в голову, будто пора начинать испытание, и они запустили всю систему целиком.
Семь человек. – Ределл тяжко вздохнул. – Все погибли мгновенно. По крайней мере, они не мучились… особенно. Кому-то пришлось ответить за трагедию. Жертвы были новозеландцами, как и я. И вот правительство сделало крайним меня. Судебный процесс напоминал фарс.
– А присвоение денег? – вставил я.
– Да, – кивнул он. – На суде всплыло и это. Но я бы отделался пустяками, если бы испытание электростанции прошло успешно. Я не виноват. Да, деньги я украл, не отрицаю. Но людей убил не я. Ни по халатности, ни как-либо еще.
– Где вы находились, когда случилось несчастье? – поинтересовалась Стратт.
Ределл молчал.
– Где вы находились? – повторила она.
– Я был в Монако, в отпуске.
– Вы провели там три месяца, спуская награбленные деньги.
– У меня… зависимость от азартных игр. Признаю, – грустно произнес Ределл. – Я и деньги-то присвоил, прежде всего пытаясь покрыть долги. Я страдаю игроманией.
– А если вместо трехмесячного загула вы бы остались на рабочем месте? И следили бы за всем в день, когда произошел несчастный случай? Может, трагедии удалось бы избежать?
Выражение лица Ределла было красноречивее любых слов.
– Ладно. Стадию объяснений и вранья мы проехали, – подытожила Стратт. – Теперь вы не сможете прикидываться невинной жертвой, превращенной в козла отпущения. И вам это ясно. Итак, ближе к делу. Расскажите о черных панелях.
– Хорошо. – Ределл взял себя в руки. – Я всю жизнь занимался энергетикой, и поэтому астрофаги, естественно, представляют для меня большой интерес. Аккумулятор такой емкости – боже, если бы не их воздействие на Солнце, это была бы величайшая наша удача в истории!
Он расправил плечи, оживляясь.
– Атомные, угольные, геотермальные электростанции… в конце концов, они делают одно и то же: используют тепло, чтобы вскипятить воду, и с помощью пара вращают турбину. Но с астрофагами нам этот хлам уже не нужен. Они превращают тепло напрямую в запас энергии. И большое приращение теплоты не требуется. Достаточно любой температуры, выше 96,415 градуса.
– Мы в курсе, – кивнул я. – Вот уже несколько месяцев я культивирую астрофагов с помощью атомной энергии.
– Ну и сколько вы получили? Пару граммов? Мой замысел даст вам по тысяче кило в день! Через несколько дней у вас будет столько, сколько требуется для миссии «Аве Мария». Больше времени уйдет на постройку самого корабля.
– А вот с этого места поподробнее, – не выдержал я. (Стратт мне, конечно, ни слова не сказала о том, что же такое «черные панели»!)
– Нужен квадратный лист металлической фольги, – заговорил Ределл. – Сойдет любой металл. Анодировать
[109] до тех пор, пока не почернеет. Не красить – именно анодировать. С обеих сторон покрыть прозрачным стеклом, оставив зазор между фольгой и стеклом в один сантиметр. Края герметично заделать кирпичом, пеной или любым другим хорошим изоляционным материалом. Конструкцию выставить на солнечный свет.
– И что это даст?
– Черная фольга поглотит много солнечного света и нагреется. А стекло будет препятствовать контакту с окружающим воздухом. Поскольку тепло будет теряться только через стекло, процесс пойдет медленно. И фольга достигнет равновесной температуры
[110] гораздо выше ста градусов Цельсия.
– И эта температура позволит обогатить астрофагов, – кивнул я.
– Именно.
– Но процесс дико медленный, – поморщился я. – Если у вас конструкция площадью в один квадратный метр и вдобавок идеальные погодные условия… допустим, можно получить тысячу ватт на квадратный метр солнечной энергии…
– То есть около половины микрограмма в день. Плюс-минус.
– Капля в море по сравнению с обещанными тысячами кило в день.
– Все зависит от того, сколько у вас в наличии квадратных метров, – хитро улыбнулся Ределл.
– Чтобы получить тысячу килограмм в день, нужно два триллиона квадратных метров.
– Площадь Сахары девять триллионов квадратных метров.
У меня отвисла челюсть.
– А теперь помедленнее, – вмешалась Стратт. – Объясните.
– Доктор Ределл предлагает заполнить часть Сахары черными панелями. Примерно… четверть всей пустыни! – ответил я.
– Это могло бы стать величайшим творением человеческих рук за всю нашу историю! – возбужденно проговорил он. – Конструкция будет отлично видна из космоса!
– А еще она разрушит экологию Африки и, возможно, Европы! – возмутился я.
– Незначительно по сравнению с надвигающимся ледниковым периодом.
– Доктор Грейс, это сработает? – спросила Стратт.
– На мой взгляд… – я беспокойно задвигался на стуле, – проект разумный. Но не знаю, удастся ли воплотить его в жизнь. Это же не дорогу или здание построить. Речь идет о сборке буквально триллионов панелей.
