Черт, я бы все отдал за посадочный модуль! Хотя на самом деле ничем хорошим посадка бы не закончилась. Атмосфера Эдриана раздавила бы меня насмерть. Это все равно, что высадиться на Венере. Или на Эрид. В таком случае, жаль, что у Рокки нет посадочного модуля. Он бы наверняка выдержал местное атмосферное давление.
Кстати, о Рокки. Сидя в своем наблюдательном пузыре в командном отсеке, эридианец настраивает загадочное устройство, смахивающее на пистолет. А раз космическую войну мы не объявляли, значит, это нечто иное. Одной рукой он сжимает устройство, второй постукивает по нему, в третьей и четвертой я замечаю прямоугольный монитор, соединенный с прибором коротким кабелем. А пятой рукой Рокки придерживается за поручень.
Эридианец крутит в приборе чем-то вроде отвертки, и внезапно монитор оживает. На совершенно плоской поверхности возникает рельефное изображение. Рокки водит пистолетом влево-вправо, и фигура на экране двигается точно так же.
– Успех! Работает!
– Что это? – любопытствую я, вывернувшись в кресле в сторону Рокки, насколько позволяют ремни.
– Подожди! – Рокки направляет пистолет в угол экрана, передающего данные с наружной камеры.
Эридианец нажимает пару кнопок, и на мониторе его устройства возникает круг. Приглядевшись, я замечаю, что некоторые части круга слегка выступают над экраном. Похоже на модель поверхности.
– Мое устройство слышит свет. Как человеческий глаз, – поясняет Рокки.
– О, так это видеокамера!
– ♫♪♫, – тут же переводит он. Теперь в нашем разговорнике есть слово «видеокамера».
– Устройство анализирует свет и показывает в виде рельефа.
– И ты можешь воспринимать получившийся рельеф? Отлично! – восхищаюсь я.
– Спасибо! – Закрепив камеру внутри пузыря, Рокки направляет ее объектив на мой центральный экран. – Волны какой длины видит человек?
– Все волны в диапазоне от 380 до 740 нанометров.
Большинство людей не ответили бы на этот вопрос. Но большинство людей не работают в школе учителями естествознания и не вешают в классе огромные схемы со спектром видимого излучения.
– Понимаю, – отзывается Рокки и, повернув пару регуляторов, добавляет: – Теперь я «вижу» то же, что и ты.
– Ты отличный инженер!
– Нет, – отмахивается Рокки. – Видеокамера – устаревшая технология. Монитор – тоже устаревшая технология. Были на корпусе моего корабля, научная аппаратура. Я только изменил, чтобы использовать внутри.
Кажется, эридианцы – очень скромный по натуре народ. Или Рокки совсем не умеет принимать комплименты.
– Это Эдриан, вопрос? – Рокки указывает на круг на экране своего устройства.
Я проверяю, на какую именно часть планеты тычет пальцем эридианец, и сравниваю изображением на экране.
– Да. Вот эта часть зеленого цвета.
– У меня нет нужного слова.
Ну, конечно. В эридианском языке отсутствуют слова, обозначающие цвета. Зачем бы они понадобились? Я никогда не воспринимал цвета как нечто таинственное. Но для того, кто никогда о них не слышал, это, наверное, настоящая загадка. У нас есть названия для диапазонов частот электромагнитного спектра. И все же у моих учеников каждый раз округляются глаза, когда я объясняю, что рентгеновское излучение, микроволны, вайфай или фиолетовый цвет – всего лишь волны различной длины.
– Тогда придумай новое слово, – предлагаю я.
– Да-да! Пусть этот цвет называется «средне-рельефный». На моем экране высокочастотное излучение отображается в виде гладкой поверхности, низкие частоты преобразуются в высокий рельеф, а этот цвет средне-рельефный.
– Понимаю, – киваю я. – И ты прав, зеленый цвет – точно посередине видимого людьми спектра.
– Хорошо-хорошо! – радуется Рокки. – Образцы готовы, вопрос?
Мы на орбите почти сутки, и все это время пробоотборник работал. Вывожу на экран данные внешнего блока сбора. Вижу, что он полностью исправен и даже сообщает, сколько был открыт: 21 час 17 минут.
– Думаю, да.
– Забирай.
– Ох… – тяжело вздыхаю я. – Со скафандром столько возни!
– Ленивый землянин! Быстро забирай!
Я смеюсь. У Рокки слегка меняется голос, когда он шутит. Я долго не мог разобраться. Думаю, все дело в окончаниях музыкальных фраз. Отличие кроется в звучании каденции
[138]. Точнее описать не могу, но когда слышу, сразу понимаю: вот оно.
Я набираю команду закрыть дверцы короба пробоотборника и возвращаю внешний блок сбора в исходное положение. На экране появляется сообщение, что все операции выполнены. Убеждаюсь с помощью наружных камер.
Влезаю в «Орлан», запираюсь в шлюзовой камере и запускаю процесс шлюзования. Наконец, я смотрю на Эдриан своими глазами. Планета фантастически красива. На несколько минут замираю на корпусе, не в силах оторваться от грандиозного зрелища. От вида покрывающих планету салатовых и темно-зеленых полос вкупе с отраженным светом Тау Кита захватывает дух. Я бы мог разглядывать Эдриан часами.
Наверное, я и на Землю так же смотрел из космоса. Жаль, не помню. Черт, я действительно жалею, что этот момент не сохранился в памяти. Не сомневаюсь, наша Земля столь же прекрасна!
– Ты снаружи долго, – раздается в наушниках голос Рокки. – Ты в безопасности, вопрос?
С помощью панели управления на скафандре я сделал так, чтобы мой голос по радиосвязи передавался через динамики в командном отсеке. Кроме того, я примотал микрофон от головной гарнитуры к пузырю, где меня ждет Рокки, и настроил на режим голосового управления. Как только Рокки издаст любой звук, он тут же будет транслирован мне.
– Я смотрю на Эдриан. Он прекрасен!
– Потом посмотришь. А сейчас забирай образцы!
– Вот ты настырный!
– Да.
Пробираюсь вдоль корпуса, окрашенного светом Эдриана. Все предметы приобрели нежно-зеленый оттенок. Нахожу пробоотборник там, где ему и положено быть. Правда, я думал, он больше. А это оказался квадратик со стороной пятьдесят сантиметров. Рядом рычаг с нанесенными по всей длине красно-желтыми полосками. На рычаге виднеется текст на английском, русском и китайском: «PULL LEVER TO RELEASE ECU – ПОТЯНУТЬ РЫЧАГ, ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬ ECU –
ECU».
