Так как человечество вообще склонно преклоняться перед всем таинственным, ему мало или вовсе не известным, то, без сомнения, те или другие приспособления и приборы, как бы увеличивающие действительную силу и значение производимых внушений, а иногда и обладающие в глазах внушаемого своего рода магической силой, получают известное значение при всяком вообще психическом лечении. Этим, без сомнения, руководился и Ventra, изучавший в последнее время значение внушения в бодрственном состоянии и употреблявший для поддержания силы своих внушений несколько несложных инструментов. В его руках были: железная дуга, изображавшая магнит, недействующая электрическая машина, двояковыпуклая чечевица и игральные карты – следовательно, целый ряд предметов, долженствовавших действовать определенным образом на воображение лиц, подвергавшихся внушениям.
Оказывается, что при исследованиях над значительным числом лиц, большею частью мужчин, этому автору в большинстве случаев удавалось внушать различные ощущения (осязательные, мышечные и зрительные) в совершенно бодрственном состоянии. Так, в опытах над группой солдат в 200 человек автор путем приближения мнимого магнита к сердечной области вызывал ощущение дуновения: в первом опыте – в 85 %, во втором – в 50 %; ощущение же холодного дуновения при производстве пассов рукою получалось в большей части случаев. Затем приближение магнита к глазам у 25 % всех испытуемых вызывало ощущение фосфенов, а у других субъектов – даже зрительную галлюцинацию. Далее, через линзу автор заставлял видеть на простой белой бумаге целые здания, лица и прочее, а одному лицу автор дал немного сахара, уверив его, что это – атропин, и объяснив предварительно свойство этого яда; в результате получились зрительные галлюцинации, хотя и без расширения зрачков.
Точно так же автор производил с успехом и лечебные внушения в бодрственном состоянии, подготовляя предварительно больных для поддержания в их глазах своего авторитета. Ему случалось излечивать таким образом невралгии, нервную рвоту, приступы грудной жабы у истеричных и у неврастеников. Даже у душевнобольных путем внушения в бодрственном состоянии автор вызывал галлюцинации. Последнее удавалось неоднократно и мне у больных с хроническими галлюцинациями, в особенности же у алкоголиков.
В настоящее время, впрочем, внушаемость в бодрственном состоянии составляет предмет исследования при экспериментально-психологических работах с помощью особых приемов, о которых нет надобности здесь распространяться. Достаточно сказать здесь, что такие исследования, производимые, между прочим, и у нас, доказывают, что степень внушаемости существенно зависит как от воспринимающего органа, при посредстве которого производится исследование, так и от других условий, которыми обставляется внушение, не говоря об индивидуальных условиях и возрасте.
Полагаю, что приведенных данных вполне достаточно, чтобы прийти к выводу, что внушение, производимое в бодрственном состоянии, при умелом пользовании составляет весьма действительное лечебное средство, которое врач никогда не должен упускать из виду в своей практике.
Заслуживает внимания лечение внушением в бодрственном состоянии и в силу некоторых индивидуальных особенностей. В отдельных случаях имеется настоящая боязнь гипнотического лечения, боязнь, развившаяся на почве распространенных ложных сведений о гипнозе и различного рода предубеждений. В этих случаях было бы трудно рассчитывать на разубеждение больных, а с другой стороны, применение гипноза может сопровождаться развитием сердцебиения, истерическими или другими нервными проявлениями, а потому следует на первое время совершенно оставить мысль пользоваться гипнозом для лечения, а, успокоив больного, предложить ему лечение внушением в бодрственном состоянии, предупредив его, что для лечения внушением нет никакой необходимости в усыплении, а нужно только развитие пассивного состояния, для чего необходимо лишь вполне неподвижное положение с закрытием глаз. Когда согласие получено, немедленно следует приступить к внушению в бодрственном состоянии. Нередко больные, убедившись, в чем заключается внушение, впоследствии не возражают и против гипнотических сеансов с внушением, особенно если им объяснить, что внушение в гипнозе по существу такого же рода, как и внушение в бодрственном состоянии.
Кроме того, должно избегать гипноза и в тех исключительно редких случаях, когда сам по себе гипноз почему-либо вызывает неприятное и тягостное состояние. Для примера приведу, как одна истеричка характеризовала действие на нее гипноза, вследствие чего пришлось прибегнуть к внушению в бодрственном состоянии: «Да, перед силой действия внушения остается только преклониться. Но перед усыплением, как я испытала и ощутила его, – никогда. Это – мучительный акт, держащий почти сутки в состоянии какой-то исступленности, невменяемости. Состояние, очень похожее на то, какое охватывает при испуге, при тяжелой обиде, при горьких, безысходных слезах. Вообще усыплением лечиться так тяжело нравственно и так больно (стягивает, давит голову, затрудняет дыхание), что впадаешь в это оцепенение только ради добрых светлых слов внушения, чтобы их услышать и воспринять как уговор, как успокоение».
Предупреждаю, однако, что такие явления составляют редкое исключение из общего правила, так как в огромном большинстве случаев гипноз сам по себе не сопровождается какими-либо тягостными состояниями.
Мысленное внушение и внушение через предметы. Что касается так называемого мысленного внушения на расстоянии, то нужно вполне определенно сказать, что до настоящего времени не было представлено ни одного безупречного и вполне убедительного факта, который бы говорил за возможность мысленного внушения на расстоянии. По крайней мере все приводимые в этом отношении данные, между прочим, и данные Richet, Котика и др., не вполне выдерживают строгую критику.
В тех случаях, когда врачи уверяли, что некоторые из пациентов повинуются их мысленным внушениям на расстоянии, как это было у нас, оказывалось на поверку, что в этом случае пациенты следили за мимикой и взором врача и руководились ими при выполнении его «мысленных» внушений.
Однако излишне разуверять в этом больных. Некоторые из них благодаря вере в действие внушения на расстоянии, проделавши с врачом несколько сеансов гипноза и имея необходимость уехать домой, заявляют на прощание: «Доктор, думайте чаще обо мне» – и одна мысль, что о них врач, лечащий гипнозом, постоянно думает и будет думать, не только успокаивает и ободряет, но и дает им благоприятную почву для самовнушения, дающего иногда также прекрасные результаты.
Но, даже оставляя почву научных споров в этом отношении, необходимо иметь в виду, что практического значения этот вопрос, по-видимому, не имеет, так как там, где это являлось бы действительно необходимым по внешним условиям, представляется возможным осуществлять внушение через предметы, о чем нельзя не сказать здесь несколько слов.
При внушении через предметы дело идет о таком случае, когда мы не действуем непосредственно самим внушением, а связываем внушение с определенным предметом, благодаря чему внушение и осуществляется в связи с данным предметом. Например, мы говорим лицу, находящемуся в гипнозе, что, когда он возьмет в руки такой-то предмет, например папиросу, он испытает особенное чувство, которое заставит его бросить папиросу, и внушение действительно осуществляется вместе с тем, как больной берет в руки папиросу. Точно таким же образом можно связать действие внушения вместе с действием того или другого лекарства. Например, можно заявить лицу, находящемуся в гипнозе, об особой целительной силе данного средства и о том, что каждый раз вместе с приемом лекарства он будет испытывать особый подъем энергии и т. п., и внушение будет осуществляться в точности вместе с приемом данного средства. Равным образом, давая совершенно невинное средство от бессонницы, можно связать с ним внушение, что, приняв его, больной почувствует успокоение и наклонность ко сну, и невинное средство окажется снотворным.
