Кристин сухо кивнула.
– Уверена, Василис был бы рад, что ты пришел сегодня, – сказала она. – Он так много работал, чтобы эта выставка состоялась. Многие из экспонатов были доставлены из зоны военных действий на Ближнем Востоке, чтобы обрести временный покой и безопасность здесь. Затем в целости и сохранности они должны вернуться на родину. – Она указала на экспонаты, о которых говорила.
Но Анатоль не мог оторвать от нее взгляда. Он приехал увидеть ее в центре внимания, вкушающей все прелести жизни: шампанское, кавалеры, открытые платья…
Тиа, Кристин, которая стояла перед ним сейчас, он не знал. Она была в черном закрытом платье с длинными рукавами и вырезом под горло. Она держалась уверенно, была изысканной и зрелой. Это совсем не та скромная, постоянно краснеющая Тиа, которую он знал. Она выросла, оперилась и из утенка превратилась в лебедя. Она даже смогла выступить с речью перед такой эрудированной аудиторией. Он смотрел и не мог поверить своим глазам.
– Мистер Ланчестер, могу я представить вам племянника Василиса Анатоля Кириякиса.
Если ее голос и дрогнул немного, Анатоль этого не заметил. У нее было невероятное самообладание. Директор музея улыбнулся Анатолю:
– Вы возьмете на себя обязанности вашего дяди?
– Нет, что вы, я не смогу быть таким глубоко вовлеченным в проекты, как это делал он, однако я надеюсь быть одним из попечителей фонда, – непринужденно сказал Анатоль. – Вместе с моей… – он запнулся, – моей… я не уверен, как называется наша родственная связь, – улыбнулся он.
Был ли это еще один плевок в ее сторону? Она решила проглотить и это.
– Я сомневаюсь, что наши родственные связи имеют какое‑то устоявшееся название, – ответила Кристин невозмутимо, – я буду одной из попечителей фонда.
Она сухо улыбнулась, подумав: «И я сделаю все возможное, чтобы не дать тебе стать попечителем тоже».
Сама мысль о том, что ей придется периодически присутствовать на собраниях фонда, встречаться там с Анатолем, приводила ее в ужас. Он снова заговорил, и по его глазам Кристин читала, что это снова будет что‑то обидное.
– Я также надеюсь, что теперь ты не путаешь Александра Великого и войну за независимость, – ненавязчиво, но очень колко заметил он.
Когда она была молодой, необразованной, легковерной Тиа, которая провела свое отрочество, ухаживая за больной матерью и не имея возможности учиться, он был снисходителен к ее невежеству, ведь сам получил дорогое образование в частной школе.
Пять лет назад Тиа могла бы простить его, но теперь, когда она разбиралась в истории не хуже усопшего мужа, она не могла терпеть такие замечания.
Улыбнувшись гостям – участникам разговора, она объяснила:
– До встречи с Василисом я совершенно не знала историю, но теперь я в курсе, что Александр был гораздо раньше Наваринского сражения в 1827 году.
Она должна ответить с юмором, легко, а как еще ей доказать, что она изменилась и может вести дела не хуже мужа.
– Я уверена, что благодаря наставлениям Василиса я могу отличить настоящий эллинистический стиль от комиксов про Геркулеса. Может быть, вы могли бы провести меня по выставке и рассказать подробнее об экспонатах? – обратилась она к куратору выставки.
– С удовольствием, – ответил мистер Ланчестер.
Кристин была несказанно рада возможности избавиться от общества Анатоля. Но, осматривая выставку с директором музея, она не могла не думать, что Анатоль может распространять про нее гадости.
Она молилась о том, чтобы по возвращении его уже там не было. А его заявление о входе в состав попечителей фонда? Неужели он это действительно сделает? Как она может его остановить? В конце концов, он же из семьи Кириякис.
Неужели он так сильно ее ненавидит? Ответ был очевиден. Пять долгих лет злости снедали его. Он верил, что она манипулировала Василисом, заставила его жениться на себе, чтобы вести роскошную, безбедную жизнь. Горло сдавила обида. Он бы не стал называть ее теми ужасными словами, если бы не считал ее таковой.
Кристин почувствовала, что вымоталась. Волнение от необходимости представлять Василиса на выставке, шок от внезапного появления Анатоля, постоянное преодоление его нападок изрядно помотали ей нервы. Через силу она старалась поддерживать беседу, задавала вопросы, а сама мечтала поскорее сбежать и остаться одной.
В конце концов, пробормотав несколько невнятных извинений, она направилась к выходу. Гости великодушно отпустили ее, списывая ее усталость на траур по мужу и душевные переживания.
Кристин была уже у двери, как вдруг услышала позади себя голос:
– Уже уходишь?
На этот раз он не смог застать ее врасплох.
– Да, – спокойно ответила она.
– Я подвезу тебя.
Он быстро подошел к ней и хотел взять за руку, но она отстранилась.
– Машина уже ждет меня.
Кристин поспешно вышла на улицу, нашла глазами свой автомобиль и шофера и обернулась. Анатоль стоял в дверях. Он казался еще выше, еще могущественнее. Она гордо вскинула подбородок:
– Не буду тебя больше задерживать, Анатоль.
Кристин решительно направилась к машине, но Анатоль оказался там первым. Он учтиво открыл ей дверь и, когда она села, тоже залез в машину.
– Я отпустил своего шофера, так что поеду с тобой. Где ты остановилась?
Он понял, что не знает, есть ли у Василиса недвижимость в Лондоне. Единственное, в чем он был уверен, что дядя никогда не пользовался номером его отца в гостинице. Тот самый номер, куда он так и не поехал, когда впервые встретил Тиа.
«Не вспоминай ту ночь. Все закончилось, и никогда больше не повторится», – подумал он.
Она назвала отель.
– Василису нравилось это место, тихое, уютное, с террасой на крыше. Там ты не ощущаешь себя в мегаполисе, скорее где‑нибудь за городом…
Тиа замолчала. Терраса в апартаментах Анатоля, прекрасная завораживающая атмосфера, его признание, что он не любит город…
Повисла тишина. Оба молчали. Вспомнил ли Анатоль то же самое?
Что, если да?
Она старалась сидеть от него как можно дальше, хотя в замкнутом пространстве автомобиля это было не просто. Мистер Хьюз, водитель, был за стеклом в кабине за рулем. Сердце ее бешено колотилось. Кристин пыталась собраться и успокоиться.
«Я вдова Василиса. Он может защитить меня от Анатоля уже тем, что он мой муж», – думала она.
Анатоль заговорил.
– Я хотел сказать, – начал он, но слова давались с трудом, – что был впечатлен твоим выступлением сегодня. Ты прекрасно справилась. – Он помолчал немного и продолжил: – Василис бы гордился тобой.
Кристин повернулась к нему, глаза широко раскрыты от удивления.
