Холод, который шотландец принес с собой, совершенно не гармонировал с теплым солнечным светом, проникавшим в комнату через огромные окна. И еще казалось, что на широченной и могучей фигуре этого мужчины элегантный костюм сидел совершенно несуразно.
Нет, пожалуй, она ошиблась. Он нисколько не похож на ангела, скорее на варвара. Лорда Рамзи легко можно было представить одетым в шкуры, меха и доспехи – викингом, проливающим кровь за варварских богов. Создавалось впечатление, что мифические боги войны создали его только для того, чтобы сокрушать, завоевывать и править железной рукой. Он заполнял собой все пространство. Господствовал над ним. Он владел землей, на которой стоял, и не приходилось сомневаться в том, что не существовало такой армии, которая могла бы эту землю у него отобрать.
Рамзи сделал несколько шагов вперед, крепко сжимая в руках какие‑то документы, словно это был Экскалибур1.
Онемевшая Сесилия молча всматривалась в его лицо, выражавшее гнев. Оно стало видно отчетливее, когда он подошел ближе. И не было заметно, что он ее узнал.
Сесилия тщетно силилась что‑то сказать, понимая, что остроумное язвительное замечание могло бы растопить лед. Но, увы, очевидно, она утратила дар речи.
А Рамзи швырнул бумаги на стол прямо перед ней. Сесилия опустила на них глаза. Это был ордер… на обыск? Или на арест?
– Вам известно, кто я?! – рыкнул он.
Дженни вошла в комнату следом за ним в сопровождении нескольких констеблей и детектива в темном костюме.
– Все в империи знают, кто вы такой. – Голос Дженни звучал резко, так же как и французский акцент.
Дженни хмыкнула, но промолчала. Сесилия же мысленно воскликнула: «Господи, что я делаю?!»
И Сесилия снова запаниковала. А что если Рамзи все‑таки узнал ее голос?
– Важно, чтобы вы точно знали мое имя, – заявил гигант‑шотландец.
– Мне известно ваше имя, – проговорила Сесилия.
– Тогда назовите его.
Что‑то в голосе Рамзи безмерно взволновало ее, отчасти даже возбудило, и Сесилии пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться.
– Вы лорд Рамзи, – сказала она.
– А на какое имя вы отзываетесь?
Сесилия откинулась на спинку кресла. Дышать стало легче.
– Думаю, вам известно, кто я такая, раз уж вы явились в мое заведение, милорд.
Узнал ли он ее? Скрыл ли этот нелепый маскарад ее личность хотя бы временно?
Шотландец поморщился и оглядел комнату с таким выражением, словно вдруг оказался в выгребной яме.
– Такой человек, как я, никак не мог быть представлен женщине вроде вас, – проворчал он.
Значит, не узнал. Сесилия с облегчением вздохнула.
Ее ресницы затрепетали и опустились. Она понадеялась, что Рамзи увидел в этом кокетство, а не капитуляцию.
– Меня называют Леди в красном. Для меня большое удовольствие с вами познакомиться, милорд судья высокого суда. – И она протянула ему руку.
Судья презрительно фыркнул и с отвращением взглянул на ее руку.
– Удовольствие не имеет ничего общего с моим визитом, как видите. – И он кивнул на сопровождавших его констеблей.
– Жаль. Обычно бывает иначе. – Сесилия вдруг обнаружила, что изрядная часть ее страха уступила место возмущению.
– Назовите ваше имя, – процедил Рамзи сквозь зубы.
– Думаю, я уже это сделала.
– Назовите имя, данное вам при крещении.
– Я не христианка, – заявила Сесилия.
Судья гневно посмотрел на нее, и она, пожав плечами, пояснила:
– Церковь создана людьми, пожелавшими говорить от имени Бога. Я же нашла другие способы общения с Господом. Между прочим… – Сесилия драматическим жестом прижала руку к груди. – Но скажите, почему вы так стремитесь познакомиться с женщиной, которую столь откровенно презираете?
– У меня нет желания знакомиться с вами. – Шотландец подался вперед и, чуть наклонившись, оперся своими огромными руками о стол, их разделявший. Злобно уставившись на Сесилию своими серебристо‑голубыми глазами, он продолжил: – Но мне необходимо узнать имя моего врага, чтобы знать, кого проклинать, когда я наконец уничтожу его.
Глава 3
Охваченная чувством тревоги, Сесилия молча смотрела в холодные глаза судьи. Она прекрасно понимала, что под столом у ее ног прятался невинный ребенок, державший в руках книгу со смертельно опасными секретами. А тем временем Дженни всем своим видом призывала Сесилию к осторожности. Более того, все находившиеся в комнате смотрели на Сесилию и ждали, что она предпримет, что скажет могущественному грубияну, навалившемуся на ее стол.
Его ноздри раздувались, а на виске пульсировала жилка. Сесилия чувствовала его жаркое дыхание, словно перед ней стоял огнедышащий дракон. И она машинально отметила, что этот самый дракон на обед ел что‑то сладкое и пил кофе.
Их объединяла любовь к кофе. Интересно, что еще у них общего, у нее и ее врага? Но с какой стати они должны оставаться врагами? Если она назовет себя и объяснит ситуацию, он, возможно, смягчится. Или нет?
Вероятно, нет. Его лицо казалось высеченным из камня и являло собой полную бескомпромиссность. Викарий Порока – заклятый враг ее тетушки. И тот факт, что его брат, герцог Редмейн, был хорошим человеком, вовсе не означал, что лорд Рамзи являлся таким же.
Сесилия уже давно поняла, что многие мужчины использовали благочестие, чтобы скрыть свою жестокость.
И в таком случае… Что ж, если этот человек желает быть ее врагом, ей самой придется его уничтожить.
Конечно, убивать его она не собиралась.
Собрав в кулак всю свою волю, Сесилия с уважением и вежливостью проговорила:
– Можете называть меня Гортензией Фислдаун. – Она назвала имя своей матери от отчаяния, поскольку на ум упорно не приходило ничего другого. И было ясно, что отныне это имя будет звучать в устах лорда Рамзи как ругательство. Что было очень неприятно.
Интересно, а как звучало бы в устах шотландца ее настоящее имя?
Ох, совершенно неуместная мысль! Сесилия энергично помотала головой, желая от нее избавиться.
– Могу я предложить вам сесть, милорд? А я пока ознакомлюсь с вашими документами. – Она указала на один из трех изящных стульев, стоявших перед ее столом, не сразу сообразив, что ни один из них не выдержал бы такого веса. – Дженни, быть может, ты предложишь его светлости и его помощникам чай и легкие закуски?
Дженни выглядела так, словно ей предложили проглотить содержимое ночного горшка.
Констебли явно оживились при упоминании о еде, но тут же сникли, увидев возмущение Рамзи.
