– Как насчет десерта и кофе, прежде чем ехать домой?
«Да! – вскричало сердце Лизетт. – Да!»
Она покачала головой:
– День получился долгий. Я предпочту воздержаться.
– Ясно. – Джонатан помолчал. – Думаю, тебя не надо предупреждать о том, что никто не должен знать о моем состоянии. Никто. Если правда выплывет наружу, наши акции полетят вниз. Пока я не решу, каким образом обуздать слухи и возможную панику, все должно держаться в строжайшей тайне.
– Я поняла. Обещаю.
Всю дорогу они молчали. Сейчас ее внимание не отвлекала красота прибрежного пейзажа. Лизетт во всей полноте осознала страшный диагноз Джонатана, и внутри ее наполнило сострадание и сожаление. Ну как такое могло случиться? Ведь это же несправедливо! И по отношению к нему, и к его семье, и ко всем.
Но кто сказал, что жизнь справедлива?
У дома Тарлтонов Лизетт вылезла из джипа и поспешила к своей машине. Оглянувшись, она увидела, что Джонатан все еще стоит на месте. Он выглядел так, будто из него выпустили воздух. Понимая, что не может оставить его одного в такой страшный день, она вернулась к нему и обняла за талию. В этот момент он не был ее начальником. Он был человеком, приблизившимся к опасному обрыву.
Некоторое время Джонатан никак не реагировал на ее объятия, а потом вдруг уткнулся лицом в ее волосы и крепко прижал ее к себе.
Лизетт не смогла сдержать слезы.
– Джонатан, мне ужасно жаль. Мне очень жаль.
Они долго стояли, прижавшись друг к другу. Наконец Джонатан выпрямился и большим пальцем стер слезинку с ее щеки.
– Не оплакивай меня, Лиззи. Пусть уж лучше я, чем кто‑то другой. Черт, наверное, я это заслужил.
Лизетт с неохотой отступила на шаг и с укоризной посмотрела на него.
– Не надо так шутить, – сказала она. – В этой ситуации нет ничего смешного.
Его улыбка была и усталой, и красивой.
– Разве все ошибаются, когда говорят, что нужно смеяться, чтобы не заплакать?
– Я не могу представить тебя плачущим. Ты стойкий, ты умеешь находить выходы. Ты мачо до мозга костей.
– Значит, ты вот таким меня видишь?
Она пожала плечами:
– Ты всегда был моим боссом. Я смотрела на тебя только с этих позиций.
– А сейчас?
Лизетт ответила не сразу.
– Джонатан, я знаю, что ничто человеческое тебе не чуждо. Что ты такой же, как все мы. Но у меня никогда не возникало желания проверить это. Сейчас я предпочла бы считать тебя супергероем, чем принять правду.
– Мне придется нелегко. И я имею в виду не физическую сторону. Меня не покидает страх, что скоро я утрачу контроль над ситуацией.
– Я буду рядом, Джонатан. Но ты все же должен рассказать родным. Они обидятся, если ты не расскажешь, а они обязательно узнают об этом.
Джонатан сунул руки в карманы брюк.
– Я расскажу. Клянусь. Просто мне нужно время, чтобы самому свыкнуться с этим. – Неожиданно он обхватил ладонью ее щеку. – И поможешь мне ты, Лизетт.
Глава 3
Лизетт горько рыдала, прежде чем заснуть. Всю ночь ее мучили кошмары. Проснувшись на рассвете, она в первое мгновение испытала облегчение, но потом на нее обрушилась страшная весть. Джонатан умирает.
Слава богу, она не подала заявление об уходе. Он нуждается в ней. И она полна решимости отдать ему всю свою любовь… но так, чтобы он не догадался о том, что она его давно любит. Потому что это только ухудшит ситуацию. Ведь он попросил ее о помощи только потому, что считал ее посторонней, которой можно доверять. То есть… не членом семьи.
Утро в офисе было скучным. Джонатан был на телефонной конференции с кем‑то из Англии, сотрудники занимались своими повседневными делами.
Лизетт нравилось работать на «Судоходную компанию Тарлтон», и ей трудно было представить фирму без Джонатана. Она понимала, что должна держаться так, будто ничего не случилось, и в то же время приглядывать за Джонатаном и быть готовой прийти к нему на помощь, если понадобится.
Для Джонатана вчерашний день стал катастрофой. Такая весть любого сбила бы с ног. Возможно, на его решение предложить ей новые полномочия повлияло именно то, что она оказалась рядом сразу после того, как он узнал диагноз. Она достаточно хорошо его знает, поэтому с ее стороны самым правильным будет делать вид, что ничего не изменилось, несмотря на то что вчерашний вечер на пляже все изменил. Это будет трудно, так как теперь она несет за него ответственность, особенно если учесть, что родные остаются в неведении.
День тянулся своим чередом, ничем не примечательный в своей обыденности. Кто‑то приходил, кто‑то уходил. Проводились встречи. Джонатан был занят делами, и у него едва хватало времени перекинуться с ней парой слов.
Лизетт почти поверила в то, что вчерашний вечер был сном.
Когда наступило время обеда, к ней подошла Ребека, ее подруга.
– Давай погуляем, – сказала она. – Сегодня не очень жарко, а мне хочется опробовать тот новый ресторанчик у рынка.
Лизетт не увидела в ее предложении ничего необычного и согласилась. Выходя за дверь, она спиной ощутила напряженный взгляд Джонатана. Неужели он рассчитывает, что она будет увиваться вокруг него круглосуточно семь дней в неделю?
– Что с тобой? – спросила Ребека, когда они сели за столик. – Ты все время молчишь. Ты плохо себя чувствуешь?
– Со мной все хорошо, – ответила Лизетт. – Просто задумалась.
– Ой, сегодня же восемь месяцев со дня смерти твоей мамы! – воскликнула Ребека. – Я забыла. Извини, дорогая.
На Лизетт нахлынули угрызения совести. Ведь ее подруга в прямом и переносном смысле держала ее за руку в те мрачные дни.
– Я постепенно привыкаю к тому, что ее нет, – призналась она. – И каждый день нахожу новые поводы для радости. Вряд ли мама хотела, чтобы я тосковала.
– Вот и хорошо, – сказала Ребека. – Потому что с тобой хочет познакомиться мой друг Робби, который недавно переехал из Мемфиса. Мы могли бы все вместе поужинать в пятницу вечером.
Лизетт мысленно поморщилась. Ребека уже несколько месяцев донимала ее, уговаривая начать ходить на свидания. Однако у нее не было ни малейшего желания встречаться с молодыми людьми, хотя она и понимала, что для исполнения своей мечты о семье и детях нужно приложить определенные усилия. Правда, единственным мужчиной, с которым она хотела бы связать свою жизнь, был Джонатан.
– Конечно, – ответила она, чтобы не обижать подругу.
Следующие два дня прошли так же, во всяком случае, в том, что касалось Джонатана. Он совсем не выглядел больным. Если не считать периодический прием препаратов, он, казалось, опровергал диагноз хлещущей наружу энергией и бодрым настроением.
