– Тот парень, с которым ты встречалась в пятницу, случайно, не твой сосед? – спросил Джонатан и сразу сообразил, что ляпнул глупость. Он заметил, как напряглась спина Лизетт, которая стояла у стола и терла пармезан для спагетти.
– Нет, – ответила она, не оборачиваясь. – То свидание устроила Ребека.
– Ребека из отдела закупок?
– Да.
Джонатан забарабанил пальцами по столу.
– Извини, – буркнул он. – Это не мое дело.
Лизетт все же повернулась к нему.
– У нас ничего не получится, пока мы не начнем говорить начистоту. Я понимаю, что ты хочешь больше узнать о моей жизни. Если мне предстоит помогать тебе, ты должен доверять мне.
– Я и доверяю, – поспешно заверил ее Джонатан. – Полностью.
– Но? – улыбнулась Лизетт.
Джонатану показалось, что она чувствует его сомнения.
– Думаю, ты была права, когда сказала, что людям не понравится, если я вдруг дам тебе карт‑бланш в принятии решений.
– Это действительно будет выглядеть странно. Значит ли это, что ты передумал?
– Нет, не передумал, – ответил он, вставая и принимаясь ходить взад‑вперед. – Просто я много размышлял и пришел к некоторым выводам.
– Звучит солидно, – пошутила Лизетт.
– Но я подожду до окончания обеда. Мне лучше думается на полный желудок. Кстати, ты пей вино, – добавил он. – Не надо ограничивать себя из‑за меня.
Лизетт покачала головой:
– Я люблю ледяной чай и отлично его готовлю. Бабушка научила мою маму, а мама – меня.
– Я вообще очень мало знаю о тебе.
– Рассказывать особо не о чем. – Лизетт расставила на столе блюда с закуской и горячим и села.
– Твой отец жив? – спросил Джонатан, садясь напротив.
– Мама никогда не рассказывала о нем. В детстве я представляла его секретным агентом или принцем какой‑нибудь страны. Думаю, истина в том, что ему на нас было плевать.
– Они были женаты?
– Надеюсь. В графе «отец» в моем свидетельстве о рождении есть запись. Там та же фамилия, что у меня и у мамы. Но мама вполне могла его выдумать.
– А ты никогда не хотела найти его?
Лизетт отложила вилку со спагетти и вздохнула.
– Если судить по всем книжкам и фильмам, то мне следовало бы. В смысле, захотеть найти его. Но если честно, я не хочу.
– Почему? – Джонатан, проголодавшись, полностью съел свою порцию, наслаждаясь вкусом и ароматом блюда. При этом он заметил, что Лизетт практически не притронулась к еде. Неужели она нервничает? Он надеялся, что нет. Ему хотелось, чтобы отношения между ними были легкими и комфортными.
Возможно, при сложившихся обстоятельствах добиться этого будет трудно.
– Мама делала все возможное для нас, но я стала самостоятельной с восьми или девяти лет. Носила с собой ключ от двери. Наш дом был не такой, как у моих подружек. В нем было тихо, пусто и одиноко. Я решила, что, когда у меня будет свой дом, я наполню его яркими красками, радостными звуками и счастьем.
Джонатан с улыбкой кивнул.
– Ты уже отлично начала.
– Спасибо. – Ее щеки порозовели – то ли от жара духовки, то ли от комплимента.
До сегодняшнего дня Джонатан сказал бы, что очень хорошо знает Лизетт Стэнхоуп. Сейчас же, отдыхая в ее уютном и мирном доме, он обнаружил, что сильно ошибался. Оказалось, что за пределами офиса она совсем другой человек. Более юная, более ранимая. Его в очередной раз охватили угрызения совести. Лизетт совестливая и сострадательная. В прошлом году, когда заболел один из сотрудников, именно она организовала доставку еды для его семейства. Еще она любящая дочь, которая несколько лет заботилась о больной матери. Правильно ли это – возложить на ее плечи еще один груз? У него, если честно, нет ни малейшего желания стать чьим‑то бременем, тем более ее.
Если им предстоит претворить в жизнь свой план, выгоды не должны быть односторонними. Он все отчетливее понимал: только на таких условиях их новые отношения могут быть успешными.
Пока они молчали, Лизетт доела свои спагетти, а Джонатан насладился второй порцией.
– Спасибо, что приготовила все это для меня, – сказал он.
Этот незатейливый обед насытил не только его желудок, но и душу.
Они вместе убрали со стола. Лизетт запустила посудомоечную машину и, выпрямившись, тронула Джонатана за плечо.
– Давай пройдем в гостиную. Там нам будет удобнее.
До гостиной было всего два шага, и за это время Джонатан не успел сочинить речь.
Лизетт сбросила туфли и с ногами забралась на диван.
– Итак, – сказала она, – не держи меня в напряжении. Излагай свой план.
Нервничая сильнее, чем в тот день, когда объявили диагноз, Джонатан набрал в грудь побольше воздуха:
– Думаю, тебе придется выйти за меня замуж.
Глава 4
Лизетт ошеломленно захлопала глазами.
– Гм… – Не исключено, что опухоль уже действует на его умственные способности. А может, она просто ослышалась?
Джонатан заметил, что она шокирована, хотя и пытается сохранить самообладание.
– Я не помешался, – усмехнулся он. – Просто это решило бы множество проблем. Никто в офисе слова бы не сказал, если бы моя жена стала моим партнером. Мы могли бы работать вместе. Ведь это империя Тарлтонов. Чтобы ты была вправе принимать требуемые решения, тебе нужно стать членом нашей семьи. Это идеальный выход.
Только для Лизетт таковым он не был. Она понимала, что с ее стороны было бы ошибкой принять это предложение. Да, она была бы рада выйти замуж, тем более за Джонатана, но только не таким образом. На прошлой неделе, сочиняя заявление об уходе, она рисовала свое будущее вместе с самым обыкновенным парнем. Может, учителем… или бухгалтером. Двое детей. Может, трое. Маленький домик с оградой из штакетника, дети играют в саду. В общем, все то, чего она была лишена в детстве.
И вот судьба или какое‑то божество с испорченным чувством юмора подкидывает ей перекошенную версию ее мечты.
– Даже не знаю, что сказать. – Это было правдой. Своим предложением Джонатан сбил ее с ног.
– Расскажи, что ты думаешь об этом, – попросил тот.
– Мне кажется, – проговорила она, тщательно подбирая слова, – это крайняя мера.
– Но ведь ты не можешь не признать, что это действительно решение многих проблем.
– Где бы мы стали жить?
– В доме на берегу.
– Но я только недавно купила эту квартиру.
– Можешь сдать ее. Или пусть стоит пустая. Будешь приезжать сюда, когда тебе понадобится передохнуть. Я за все заплачу. Деньги – не вопрос. Мы составим брачный договор, где пропишем все, на что ты будешь иметь права после моего ухода.
