– Что ты делаешь? – с трудом произнесла Кэти, едва обретя дар речи. Ей казалось, что она задыхается.
Квинтен же коснулся ее нижней губы большим пальцем.
– Взвешиваю мои шансы на победу.
– Какие шансы?
Уголок его рта слегка приподнялся в усмешке.
– Ты сказала мне, что по‑прежнему хочешь меня. Или мне послышалось?
– Не знаю, о чем ты.
– Врунишка.
– Может быть, я пошутила, – парировала Кэти. – Я иногда могу что‑нибудь ляпнуть не подумав.
Квинтен не отнял рук от лица девушки, поглаживая пальцем ее щеку.
– Не бойся, Кэт. Я ума не приложу, что могло стать причиной нашего разрыва. Что я сделал не так?
– Ты тут ни при чем, – произнесла Кэти тихо. – Дело во мне.
Квин нахмурился.
– Не понимаю.
Она вздохнула – сейчас было не время выяснять отношения.
– Мы с тобой не подходим друг другу, – все же вымолвила она. – Ты не моя половинка, и я всегда это знала. Наверное, большинство женщин верят в то, что их подлинная любовь где‑то ходит по свету. Ты классный парень, Квин, но мы вместе… – Кэти замешкалась, подыскивая нужное слово. – Нам хорошо вдвоем, мы страстные любовники, но между нами нет подлинной близости, понимания. Я ушла, потому что не хотела страдать.
Что ж, подумала Кэти, он хотел ее откровенности; пожалуй, сейчас она откровенна, как никогда. Однако в глазах Квинтена что‑то мелькнуло – похоже, он не ожидал подобных слов.
– Ясно, – угрюмо сказал он.
– Мне не следовало говорить о том, что я хочу тебя.
– Разве это неправда?
– Потому что это ошибка, а мы уже достаточно взрослые, чтобы учиться на собственных ошибках.
Квинтен медленно покачал головой.
– Я едва не погиб, летя по горному склону с незажившим коленом, и все оттого, что был слишком упрям и нетерпелив, чтобы дождаться полного выздоровления. Когда дело доходит до чего‑то, что мне хочется, я не могу оставаться уравновешенным и спокойным.
– Ты имеешь в виду лыжи?
– Тебя.
Кэти приподнялась на цыпочках.
– Тогда давай совершать ошибки, Квин. Поцелуй меня.
Квинтен обхватил ее за шею, притягивая к себе голову. Когда губы их соприкоснулись, Кэти охватили одновременно восторг, удовольствие, шок. Ей казалось, что все происходящее вокруг замедлилось и из восьми миллионов людей огромного города остался лишь один – сейчас она слышала лишь звук его дыхания. Она позабыла вкус его губ и с радостью прильнула к ним. Квинтен тихо застонал. В каждом его движении ощущалось нетерпение и отчаянное желание – как и прежде.
– Квин… – прошептала Кэти, не в силах отстраниться. Она сделала все, что могла, чтобы не дать эмоциям овладеть ею, и все же не сумела устоять перед его обаянием. Квинтен прошептал какое‑то ругательство и отошел на шаг.
– Пойдем в музей, – хрипло произнес он. – Иначе не успеем на ужин. Думаю, тебе захочется принять душ и немного расслабиться перед ним.
– Было бы неплохо, – кивнула Кэти, все еще растерянная. Взяв Квинтена за руку, она пожала ее. – Временная передышка.
Квинтен кивнул:
– Хорошо.
Он тут же вызвал такси. Кэти с радостью бы прогулялась, но она понимала, что сейчас у них нет времени, если они хотят успеть в музей и переодеться к ужину.
Очутившись на Пятой авеню, Кэти с восхищением посмотрела на массивную лестницу, поднимавшуюся вверх.
– Не знала, что здание такое огромное.
Квин положил руку ей на талию и повел, ловко лавируя в толпе туристов.
– В тысяча восемьсот семидесятом году, когда «Метрополитен» был основан, здесь уже было довольно много экспонатов. Теперь же, спустя сто пятьдесят лет, коллекция включает два миллиона шедевров, и только некоторые из них выставляются. Что приводит нас к вопросу: с чего ты хотела бы начать?
Кэти улыбнулась.
– С Ван Гога, Ренуара и коллекции стекла «Тиффани». На сегодня этого будет достаточно.
Квин удивленно ответил:
– Не знал, что ты так хорошо подготовлена.
– Я привыкла все планировать – Фаррелл подтвердит это. Не то чтобы я совсем не любила спонтанность – всему свое время, – но первый визит в самый популярный музей мира – определенно повод для тщательной подготовки.
Квинтен поцеловал девушку в щеку и заправил ей за ухо локон, выбившийся из прически.
– Твое желание для меня закон.
Купив билеты и пару ознакомительных буклетов, он просмотрел карты и кивнул.
– Нам нужно подняться.
Он уверенно повел Кэти на второй этаж, где были выставлены работы французских импрессионистов – Моне и Мане, Сезанна и Мэри Кассат, Ван Гога, Дега, Писсарро. Сердце Кэти радостно подпрыгнуло, когда Квинтен взял ее за руку.
Они пошли по залам, любуясь многочисленными полотнами, взрывом красок, игрой света и замысловатыми сюжетами, в каждой линии которых угадывалось дыхание художника; эти шедевры пережили не одно столетие и побывали в разных уголках Земли. Наконец, завернув за угол, Кэти нашла то, что искала.
– Вот она, – тихо произнесла она скорее самой себе, нежели своему спутнику. Глаза ее стали горячими от внезапно нахлынувших чувств.
– Почему именно она? – тихо спросил Квинтен. Кэти робко улыбнулась.
– Когда мне было восемь, мне очень хотелось научиться играть на пианино. Но родители не могли себе позволить оплачивать занятия. Они не стали меня обнадеживать. А у наших друзей, живших по соседству, было пианино. Мне даже его показывали, позволяли посмотреть. Но женщина, что владела им, не умела играть. Инструмент принадлежал ее бабушке, и она его сохранила как память о ней. Пианино было расстроено, но мне оно казалось волшебным.
– А что насчет этого полотна Ренуара? – Квинтен обнял девушку, и Кэти положила голову ему на плечо. Поймет ли ее детские мечты Квинтен – человек, никогда не знавший, что такое нужда? Он может купить любую из этих картин или то же пианино, словно конфету.
– Та же соседка однажды летом поехала в Нью‑Йорк, – вздохнув, произнесла она. – И прислала мне открытку с изображением этого полотна – она до сих пор у меня сохранилась.
Квинтен привык смотреть в лицо опасности: каждый раз, стоя на склоне горы, он ощущал, как бешено бьется в груди сердце, как каждый мускул напряжен, как бушует в теле адреналин. В такие моменты он был готов к любому исходу событий. Сегодня его одолевало очень похожее чувство, но в то же время что‑то было совершенно другим, и это его пугало. Проведя с Кэти последние три недели, он смотрел на нее другими глазами. О ее красоте и сексуальности он знал и прежде – и очень переживал, когда Кэти ушла от него по непонятным причинам. Теперь же он начал задумываться: может, все дело было в том, что его ослепили инстинкты? Обуреваемый желаниями, он забыл, что Кэти неординарная женщина? Не зная, как к ней подобраться, он использовал деньги, чтобы ухаживать за ней. А сейчас чувства его были куда сложнее, чем обычное желание. Он видел, что Кэти неоднозначная, интересная личность, хотел быть с нею и радовать ее – и это было ему совершенно в новинку.
