– Закажем десерт в номер, когда вернемся, – сказал он. – В отеле чудесный шеф‑повар, специализирующийся на выпечке. У них в меню торт с тремя видами шоколада, пирог с орехами пекан, банановый пудинг со взбитыми сливками – только выбирай.
С этими словами он бросил пакет в урну. Кэти взмахнула было рукой, но было поздно.
– Зачем ты их выбросил? – воскликнула она. – Разбрасываешься едой!
– Они стоят всего пару баксов, Кэти, это ерунда.
– Я могла бы отдать их какому‑нибудь уличному бродяге.
Внезапно между ними воцарилось напряженное молчание.
– Мне жаль, – смущенно произнес Квинтен. – В следующий раз спрошу тебя. Пойдем.
Он встал и достаточно быстро пошел по дорожке. Колено тут же заныло, и ему вспомнились рекомендации врача о том, что не следует перегружать ногу. Неужели отныне ему нельзя даже пройтись в парке?
Дорожка была узкой, и Кэти не всегда могла идти рядом: порой их обгоняли или шли навстречу. Квин показал ей мемориал, воздвигнутый в честь Джона Леннона, который некогда жил неподалеку и чей прах был развеян в парке четыре десятилетия назад, статую Алисы в Стране чудес и фигурки медведей, а еще небольшое искусственное озерцо, вокруг которого сновала детвора с корабликами.
В какой‑то момент Кэти поняла, что они гуляют, причем довольно быстрым шагом, уже почти час. Она присела на каменный выступ, приложив руку ко лбу.
– Присядем? Здесь так красиво.
– Это одно из моих любимых мест, – согласился Квинтен, садясь рядом. Его первым порывом было обнять свою спутницу, но он вовремя остановился, почувствовав некую невидимую стену.
Спустя несколько мгновений Кэти искоса посмотрела на него.
– Почему у «Стоун Ривер Аутдорс» нет офисов в Нью‑Йорке? – спросила она.
– На Манхэттене бешеные цены на аренду и недвижимость. Да и потом, в этом нет необходимости. Мы и так находимся в одном и том же часовом поясе, да и лететь сюда из штата Мэн совсем недолго, можно успеть туда и обратно за день. Вчера Фаррелл и Зак проделали именно такой трюк.
– Могу я задать тебе еще один вопрос? – тихо спросила Кэти, не сводя глаз с поверхности озерка. – Личный.
– Конечно, – отозвался Квинтен, чувствуя, как внутри его все сжалось.
– Я видела твое колено – там появились два новых длинных шрама. Полагаю, это след, что остался после замены сустава.
– Да, – произнес Квинтен, сжимая руки в кулаки.
– Я не знала, что у тебя так много шрамов.
Он пожал плечами.
– Врачи долго работали, моя нога сильно пострадала в аварии.
Кэти легонько коснулась его ноги.
– Мне жаль, что это случилось с тобой.
Квинтен поморщился – он не любил вспоминать и говорить об аварии.
– Ты сказала, у тебя вопрос?
– Ты сможешь участвовать в соревнованиях?
Квинтен прекрасно знал ответ на этот вопрос, но слова дались ему с трудом.
– Нет, никаких шансов, – прямо ответил он. – Даже если я и вернусь на склон, не смогу соревноваться, для этого нужны интенсивные тактики спуска. Нужно рисковать, делать быстрые повороты и не ошибаться, выигрывать каждую секунду – на все это я больше не способен.
Кэти снова похлопала его по ноге.
– А кататься для себя?
– Врач говорит, что да, смогу, но мне нужно подождать, не торопиться, как я сделал в прошлый раз. Тогда, он считает, все восстановится, и я смогу неспешно кататься на горках для новичков.
– Что, правда? – воскликнула Кэти с недоверием.
– Нет, не все так мрачно. Но для меня, в общем, это не имеет большого значения теперь, когда я не могу принимать участие в соревнованиях. Все будет иначе.
– Ты можешь найти новое увлечение, – сочувственно сказала девушка, и Квинтен снова поморщился: ему не хотелось видеть жалость в ее темных глазах.
– Кэти, лыжи – это все, что у меня есть. Я занимался этим спортом так долго, что без снега, гор и холодного ветра не представляю себя нигде.
– Множество состоятельных людей поддерживают различные благотворительные акции, меняют мир к лучшему. Возможно, сейчас для тебя эта мысль слишком нова, потому что должно пройти время, но, помогая людям, ты сможешь получать не меньшее удовольствие.
Квинтен почувствовал, что больше не в силах вести этот разговор.
– Сменим тему, – резко произнес он и ощутил, как Кэти отпрянула от него – однако, к счастью, не стала настаивать.
– Хорошо, – согласилась она. – Расскажи мне о жене Фаррелла. Я слышала какие‑то слухи, но мне бы хотелось слышать правду, лучше от тебя.
Квинтен вздохнул с облегчением. Все‑таки разговоры на личные темы, тем более когда он сам не знал еще, что делать, давались ему нелегко.
– Фаррелл женился на девушке, с которой они встречались еще в школе, но им предстояло вытерпеть долгую и неприятную борьбу с моим отцом.
– Что ты имеешь в виду?
Он потер лоб.
– Не помню, встречалась ли ты с нашим отцом в офисе. Наверное, нет. Он не очень‑то любил снисходить до простых смертных. – Квинтен хмыкнул. – Да, по‑моему, он просто не очень любил людей. Если уж начистоту, он прочел нам множество лекций о том, как нас захотят использовать, – это его слова, не мои.
Кэти вздрогнула.
– Почему он так себя вел?
– Наша мать умерла при моем рождении. Видимо, появилось множество дам, которые были готовы скрасить горе вдовца – разумеется, за деньги. Наверное, он по‑настоящему любил мать. Не знаю, был ли он всегда циничным и жестким, но после ее смерти точно таким стал.
– А при чем здесь Фаррелл?
– Он и Саша начали встречаться, когда им было по шестнадцать. Отцу это не нравилось, но он не придавал их отношениям большого значения, считая их несерьезными. Потом Фаррелл окончил школу и на следующий же день купил Саше кольцо.
– О боже.
– Да. Это было чертовски романтично, но наш старик рассвирепел и отослал Фаррелла в колледж на Западном побережье, а сам тайно переговорил с Сашей и сказал ей, что она портит парню жизнь. Я тогда был еще мал, чтобы понимать, что происходит, но Фаррелл мне многое рассказал позже. Он знал уже тогда, что их с Сашей отношения серьезны. Но о том, что сделал отец, он узнал потом. Ему было очень тяжело вынести такой удар. Он и подумать не мог, что родной отец способен на такое.
Кэти взволнованно спросила:
– Но вы все продолжали общение с отцом – из‑за бизнеса?
Квинтен медленно покачал головой.
– Это долгая история, думаю, тебе не захочется это слушать.
