Однако ее талант и ангельская внешность не могли не привлечь к ней внимание любителей музыки во всем мире.
А еще она во всех интервью сожалела о том, что рядом нет ее мамы, которая поддержала бы ее и разделила с ней этот успех.
– Спасибо за поддержку, – поблагодарила она Адама после некоторого молчания.
– Пожалуйста.
Воцарилась неловкая пауза. Адам решил уйти от слишком личного.
– Как долго ты занимаешься волонтерской работой?
– В молодежном центре? Примерно три года. Однажды я давала там концерт. После выступления дети обступили меня, чтобы выразить свой восторг и благодарность.
– И ты предложила давать им уроки игры на фортепиано. – Адама это совершенно не удивило. – Замечательный подарок детям.
Ани искренне улыбнулась.
– Они очень много мне дают взамен. Я вижу, как они стараются, как радуются своим успехам. Это меня окрыляет и обогащает мою жизнь.
Ему хотелось сказать ей, как много она значит для этих детей. Он ведь и сам проводил много времени в подобном центре в детстве. Мать бросила его в двенадцать лет, а отца он вообще не знал. С тех пор его воспитывали дядя и тетя. Тогда он и познакомился с Брантом и другими ребятами из небольшого поселка в пригороде Далласа. Он со многими подружился, но были и такие, кто давал понять, что он не их поля ягода.
И они были правы. Адам чувствовал себя отверженным.
Однако Ани этого знать не следует. Это слишком личное. Она сейчас его клиент, и никто больше.
Тогда зачем он с ней сидит, вместо обсуждения деталей поездки со своей группой? Почему его тянет по‑дружески болтать с ней? Адам терялся в догадках.
Хотя ему следовало для работы узнать у нее кое‑какие подробности ее жизни до этой поездки в Париж. Например, как случилась эта поездка и почему с ней нет близкого человека. Ему необходимо знать, не бывший ли бойфренд пишет эти имейлы.
И тем не менее его профессиональный интерес простирался дальше, чем необходимо. Он не переставал думать об Ани с того момента, как покинул офис ее отца.
Это абсолютно неприемлемо. У Адама слишком много скелетов в шкафу, чтобы завоевывать симпатию не только Ани Терренс, но и любой другой женщины. Она будущая знаменитость и уже пережила потерю в жизни. И ему нечего ей предложить.
«Я не могу больше позволять тебе сдерживать меня», – зазвучал у него в голове женский голос.
– Похоже, мы взлетаем, – сказал Адам, отгоняя горькие мысли. – Устраивайся поудобнее. – Он встал, намереваясь пойти к своей команде.
– Подожди.
Тревога в ее голосе заставила Адама обернуться.
– Что‑то не так?
Она закусила губу.
– Я не так часто летаю. И Мойра куда‑то запропастилась. Просто при взлете…
– Ты не хочешь быть одна? – закончил Адам за нее.
Ани смущенно улыбнулась и кивнула.
– Глупо. Я понимаю, но мне нужно отвлечься при взлете.
Ну как он мог ей отказать?
Адам снова уселся в кресло.
– Это совсем не глупо, Ани.
– Спасибо.
Самолет начал выруливать на полосу. Ани вцепилась в подлокотники кресла так, что у нее побелели костяшки пальцев. Он едва не взял ее руки в свои, чтобы успокоить, но вовремя сдержался.
– Я уже должен начать тебя отвлекать? – спросил он.
Ани судорожно сглотнула и кивнула.
– Расскажи мне о ребятах, которых ты обучаешь, – попросил Адам.
Напряжение на лице Ани немедленно сменилось на ласковое и мечтательное выражение.
– Они необыкновенные. Несмотря на то что им пришлось пережить, они такие целеустремленные и добрые. Я им поражаюсь.
Вдруг ее лицо погрустнело.
– Время, проведенное с ними, во многом напоминает мне собственное детство. Те годы, когда была жива мама. – Она быстро отвернулась и смахнула навернувшуюся слезу.
– Как это? – невольно вырвалось у Адама, хотя он запретил себе говорить с Ани на личные темы.
– Мое общение с детьми уносит меня в то время, когда я маленькой девочкой, сидела рядом с мамой, а она играла. – Ани вытерла мокрую щеку тыльной стороной ладони. – Мне хочется думать, что мама также мной гордится, как я этими детьми из молодежного центра.
Адам ничего не мог с собой поделать. Он взял руку Ани и легонько пожал:
– Конечно, Ани. А как же иначе?
Что‑то заставляло Ани держаться от Адама на расстоянии. И сейчас она не могла поверить, что поделилась с ним самым сокровенным, о чем не говорила ни с братом, ни с отцом, ни с Мойрой. Она до сих пор чувствовала тепло его ладони.
Стоял прекрасный солнечный день. Ани давно мечтала побывать в Париже. Но чтобы выступить перед публикой в этой цитадели искусств? У Ани дух захватывало от этой мысли. Она до конца не верила в такую удачу. А еще она постоянно думала о том человеке, который ее сопровождал.
Мойра, похоже, угадала ее мысли.
– Ты витаешь в облаках, – заметила она, пока они поднимались в лифте на свой этаж. – Уж не красавцем ли телохранителем, который почти весь полет просидел подле тебя, заняты твои мысли?
Ани не смела поднять взгляд на подругу.
– Я всегда нервничаю при взлете. Он, как истинный джентльмен, старался меня отвлечь и успокоить.
Мойра хмыкнула:
– По‑моему, от него исходит энергия совсем другого рода.
Лифт остановился на нужном этаже, и разговор об Адаме закончился.
Когда они вошли в ее люкс‑апартамент, багаж уже был доставлен, а Снежок энергично бил хвостом по стенкам переноски. Ани выпустила его и, подхватив на руки, уткнулась в пушистую шерстку.
– Кто это так хорошо себя вел в самолете? – заворковала она. – Неужели Снежок? Молодец, мой маленький.
В этот момент за ее спиной раздалось деликатное покашливание. Ани мгновенно вернула собаку в переноску.
– Можно войти? – спросил стоящий в дверях Адам.
Ани кивнула.
– Мне нужно осмотреть номер, проверить замки и все такое. – Он вошел, и своим властным видом заполнил все пространство.
– Ну я пойду, – сказала Мойра и вышла, плотно прикрыв дверь.
Предательница.
Ани заволновалась. Одно дело – сидеть и болтать в самолете, а другое – остаться наедине в фешенебельном номере отеля с видом на Сену. В голову снова полезли крамольные мысли о сексапильном красавце, который в данный момент недоуменно разглядывал ее собаку.
– Кто это? – спросил он, указывая на песика.
– Моя собака. Снежок.
