Макс так и не снял свое обручальное кольцо. Лиззи, однако, решила, что он, скорее всего, просто защищает свою личную жизнь и опасается вопросов, с которыми на него накинутся, если увидят без кольца. Он наверняка даже придумал, что наплести своему пилоту, когда возвращался в Америку без нее, – что‑нибудь про срочные дела.
Лиззи, правда, тоже до сих пор носила кольцо. Но ей‑то действительно хотелось оставаться замужем. Ее причина была, пожалуй, повесомее.
– Пойду заберу платье, – сказала она и направилась в сторону лестницы.
– Я тебя провожу. – Макс последовал за ней. Они поднялись на второй этаж, и, оказавшись на площадке, Лиззи посмотрела сначала в одну, а потом в другую сторону, вспоминая свой выбор в их первую брачную ночь.
Макс, кажется, думал о том же самом. Но ни один из них не произнес ни слова. Они продолжили путь в гостевое крыло.
Когда они зашли в комнату, Лиззи увидела на кровати свое платье вместе со всеми остальными вещами, включая подаренные Максом серьги. Макс отступил в сторону с задумчиво‑мрачным выражением лица.
– Оно так же красиво, как в тот день, когда ты его надела, – произнес он. – Весь этот шелк, кружево, блестящие бусины… – Он какое‑то время помолчал. – Если бы все не пошло кувырком, ты сейчас перебиралась бы в мой дом, вместо того чтобы заезжать на пять минут за своим платьем.
Лиззи хотелось убежать, но она заставила себя остаться и продолжить этот неприятный разговор.
– Даже если бы нам удалось усыновить Токони, я бы все равно рано или поздно съехала, когда мы бы развелись.
– Да, как мы и договаривались.
– Договаривались, а я нарушила правила и влюбилась?
– Это не любовь, Лиззи. Тебе просто так кажется.
– Нам лучше с тобой не встречаться. – Ей было слишком больно находиться рядом с ним и слышать, как он ее отвергает. – И сегодня мне тоже не следовало приезжать. – Очевидно, что она совершила ошибку.
Макс нервно провел рукой по волосам.
– Я понимаю, нам стоит держаться друг от друга подальше. Но, черт возьми, Лиззи, я буду скучать.
Лиззи даже не знала, с чего начать, чтобы выразить, как сильно будет скучать она сама. Она села на краешек кровати и прикоснулась к кружеву на платье.
– Ничего больше не будет прежним.
Макс подошел и взял одну из сережек, поворачивая ее к свету.
– Любовь не входила в наш план. Потому‑то он и должен был сработать.
Но не сработала даже малая его часть, даже усыновление.
– Когда ты собираешься рассказать своим родственникам и друзьям о том, что случилось? – Рано или поздно ему придется снять кольцо и столкнуться с неизбежным.
– Не знаю. Мне нужно еще немного времени.
– Мне тоже. – Времени, чтобы закрыться дома и плакать. – Когда будешь готов, можешь подавать на развод. – Лиззи сама была не способна положить конец их браку. Они уже потеряли ребенка, который должен был стать их сыном, а теперь теряли и друг друга. Одна мысль об этом разрывала ее сердце на части.
Отвернувшись, она направилась к кладовке, чтобы достать специальный пакет, прилагавшийся к свадебному платью.
Макс молча наблюдал, как она сложила все в пакет и застегнула его, запирая внутри воспоминания. Разбитые мечты о браке, которого никогда не было.
***
Макс прошел через сад. В последнее время он провел здесь немало часов. Кроме того, каждый вечер он посещал спортзал и изнурял себя там до седьмого пота, как делал всегда после сильного стресса. Но увлечение цветами и растениями стало для него совершенно новой формой терапии. Или мучения, или что, черт побери, это было!
С тех пор как Лиззи заезжала за свадебным платьем, прошло две недели, и Макс никак не мог о ней забыть. В его жизни наступила самая отвратительно черная полоса. А ведь в молодости ему пришлось пройти через множество ужасных вещей.
Например, когда мать оставила его в их обветшалой квартирке на целых три мучительных дня. Из еды у него было только полпачки хлопьев. Ни молока, ни сока. Ни любящих родителей. Компанию ему составил телевизор: утром мультфильмы, днем ток‑шоу, вечером сериалы и, вообще, любые передачи, которые не могли его напугать. Но одиночество само по себе было страшным. А теперь он жил в огромном особняке совсем один.
Что ж, молодец, ботаник. Богатый холостяк.
Монстры, как он и ожидал, вернулись и стали теперь еще злее. Ночью они не давали ему спать. Забирались прямо в голову, показывали мерзкие силуэты в темных углах. Макс не мог от них избавиться, как ни старался.
Он прошел через сад и остановился, приблизившись к кустарникам, которые велел посадить в честь Токони. Утопая в боли этой потери, он желал вырвать из земли с корнем каждое растение. Но нет, пусть растут – и пусть Токони тоже растет здоровым и счастливым в своей новой семье. Хотя сердце Макса разрывалось на части оттого, что Господь решил отобрать мальчика у них с Лиззи.
Лиззи. Элизабет Макквин, его прекрасный исчезнувший друг. Уже само имя говорило о ее происхождении. Она всегда была аристократкой – еще до того, как стала королевой школьного бала, до того, как выросла и стала живым воплощением леди Ари.
Почему она так ошиблась в собственных чувствах, почему решила, что это любовь? Как она могла угодить в подобную ловушку?
Макс зашел в беседку, вспоминая их первый поцелуй. Перед его внутренним взором предстала Лиззи – и ее насыщенно‑алые, теплые и податливые губы.
Он безумно скучал по ней. Но разве это было удивительно? Обычно, если ему требовалось излить на кого‑то свои эмоции, он звонил именно ей. Она была его лучшим и самым близким другом, его боевым товарищем. Конечно, оставались еще братья, и все же первой он всегда вспоминал Лиззи. Он делился с ней своими тайнами, о которых никогда не говорил братьям. Гаррет и Джейк знали, что мать в детстве издевалась над Максом, но подробности он с ними не обсуждал – в отличие от Лиззи. Лиззи он рассказал все: о том, что испытывал, когда мать била и ругала его, тушила сигареты о его тело; о том, как прятался в чулане; о том, как засыпал в слезах. И о том, как мать все время утверждала, что любит его.
И какой острой, рваной и кровавой была эта любовь.
Лиззи знала, что он не хочет слышать этих слов больше ни от одной женщины. А теперь сама утверждала, что любит его, возвращая к жизни монстров и рождая боль в его сердце.
Макс вертел кольцо на пальце, говоря самому себе, что надо его снять, отпустить Лиззи, развестись со своей женой – как только он найдет для этого силы.
Глава 12
Лиззи думала о Максе непрерывно – каждую минуту в течение дня, каждый час бесконечной ночи.
Лиззи посмотрела на микроволновку, где светилось время: почти семь вечера. Она вспомнила, что сегодня среда. Но это не имело значения, потому что все дни слились для нее в один.
