– Странно, что даже спустя все эти годы я так плохо их знаю. Мы видимся на благотворительных мероприятиях и других встречах, но дальше этого не заходит.
Макс никогда не задумывался о том, насколько поверхностно знакомы друг с другом Лиззи и его братья. Может быть, это его вина? Видимо, ему следовало бы свести их поближе.
– Я скучал по тебе.
– К чему ты это?
– Когда я уехал. Путешествовал. – Наверное, глупо было признаваться – глупо даже думать об этом, когда она здесь, рядом с ним.
Лиззи внимательно посмотрела на него.
– Я тоже скучала. Мы очень много времени провели вдали друг от друга.
– Мне требовалось побыть одному. Просто необходимо.
– Все в порядке. Мне не казалось, что ты меня оставил. Я знала, что ты вернешься. И посмотри, чем все обернулось. Ты нашел Токони.
– А теперь мы поможем ему найти семью, о которой он мечтает.
Неделя, в течение которой Лиззи и Макс работали в приюте, прошла отлично. Сегодня, в их последний день, Лиззи готовила для всех ребят банановый пудинг – любимый десерт Токони.
Лиззи помогали Макс и Токони. Она поручила мальчику чистить бананы – или «наны», как он их называл. Напротив него за столом сидел Макс, который нарезал очищенные фрукты и складывал ломтики в миску.
– Ну, приятель, – ласково, но твердо обратился Макс к Токони. – Если ты продолжишь это делать, мне нечего будет нарезать.
Токони уже расплющил банан, который был в его руке.
– Не надо его поощрять, – предостерег Макс.
– Извини. Просто после того, как мамы не стало, у меня была бесконечная карусель нянь, и все они любили водить меня на кухню. Приятно видеть, как дети забавляются.
– Ну ладно. В таком случае ты прощена. И ты тоже, – обратился он к Токони. – Но все‑таки дай‑ка я приведу тебя в порядок.
Макс поднялся и пошел намочить полотенце. Вернувшись, он вытер Токони лицо и руки.
После этого Токони спросил у Лиззи:
– Что такое карусель нянь?
– Няни присматривают за детьми, примерно как учителя и воспитатели. Когда я была маленькая, у меня было много нянь, поэтому я и сказала «карусель». Они не задерживались у нас надолго.
– Почему?
– Потому что работать у нас было не очень весело.
– Почему?
– Я была не такая, как ты. Почти не улыбалась и не смеялась.
– Тебе было грустно?
– Да, иногда.
– Потому что у тебя не было мамы?
Что ж, ничего не поделаешь. Он и об этом догадался. – Да.
– Твоя мама в раю, так же, как моя?
Лиззи убавила огонь на плите и перестала помешивать жидкость в кастрюльке, позволяя ей немного покипеть.
– Да, моя мама именно там.
– Я не помню маму, но миссис Лоза говорит, что она меня любила.
Лиззи сглотнула комок в горле. Она не должна заплакать на глазах у этого милого и доброго ребенка.
– Нам Лоза тоже рассказывала о твоей маме.
– У меня нет ее фото. У тебя есть фото твоей мамы?
– Да, у меня дома есть альбом.
Токони склонил голову набок:
– У нее были волосы, как у тебя?
– Нет, у нее были светлые волосы. Желтые. И она всегда их закалывала. Еще она носила красивые платья и много украшений. – Все ее жемчуга и бриллианты достались ей. Лиззи опустила руки. – Я в папу – рыжая, как и он.
– Рыжая?
– Да, я рыжая.
Токони очистил еще один банан – на этот раз аккуратно.
– Рыжая – это имя богини?
– Нет, – ответила Лиззи. – Это не имя богини. Так называется мой цвет волос. Правда, иногда людей с такими волосами дразнят этим словом. Хотя можно называть человека рыжим и в положительном смысле. Помню, по телевизору шел один сериал, и там была девушка, которую все так и называли – Рыжая.
– Расскажи про нее, – попросил Токони.
– Она была кинозвездой, которая оказалась на необитаемом острове с некоторыми другими людьми. Их судно попало в шторм. Звучит грустно, но сам сериал был смешным.
– Только тот остров не походил на этот. – Макс улыбнулся. – Он не был отмечен на карте, и никто не знал, что он существует. Персонажи строили себе хижины и постоянно ели кокосы.
– Мы тоже едим много кокосов! – радостно воскликнул Токони.
– Это точно, – отозвалась Лиззи. За кокосовыми пальмами ухаживали сыновья Лозы. – Но если мы не займемся наконец пудингом, он никогда не будет готов.
– Надо поторопиться, – сказал Токони Максу.
– Верно. – Макс снова сел за стол и притворился, что режет бананы с бешеной скоростью.
Токони тоже принялся чистить фрукты преувеличенно быстро, а потом произнес:
– Плохо, что вы уезжаете.
– Да. Мне тоже жаль. Но мы приедем еще раз. – Он посмотрел на Лиззи: – Правда?
– Да, непременно. – Они не могли рассказать Токони, что собираются поискать для него семью в Америке.
– А твоя мама в раю? – вдруг спросил Токони у Макса.
Лиззи резко повернулась. До сих пор Максу удавалось избегать разговоров с Токони о своем детстве.
– Да, ее больше нет.
– У тебя есть ее фото?
– Нет. Но у меня на телефоне есть фотографии моих братьев, – быстро добавил Макс. – Я могу тебе их показать. У меня два брата, и у них обоих есть свои дети. У Джейка маленькая дочка, а Гаррет собирается удочерить дочку своей невесты – они скоро поженятся.
– Он удочерит ее? – Токони заерзал на стуле. – Наверное, он хороший.
– Да. Очень хороший. Оба моих брата хорошие люди. Когда моя мама умерла, я попал в детский дом. Оттуда меня отправляли на воспитание в разные семьи, мне больше некуда было идти. Совсем как детям из твоего приюта.
Токони понимающе кивнул.
– Так я и встретил своих братьев, – продолжил Макс. – Джейк тоже потерял родителей, а мама Гаррета была слишком больна, чтобы о нем заботиться. Но потом она выздоровела. По крайней мере, ей стало лучше.
– И он вернулся к ней?
– Да.
– А вас усыновили? Тебя и твоего второго брата?
– Нет, нас так и не усыновили.
Макс обменялся взглядом с Лиззи, и Лиззи подумала о том, что Макс никогда и не хотел усыновления. Конечно, он не станет сообщать об этом Токони.
– А меня усыновят, – сказал мальчик. – Я это точно знаю.
Лиззи поощрительно улыбнулась:
– И я знаю.
