– Ну хорошо, хорошо, я же сказал, что беру это дело, –
подтвердил еще раз Мейсон. – А вы, Джексон, могли бы начать работать тут вот в
каком направлении: насколько я знаю законы о земельной собственности, всякое
увеличение владения, обязанное своим возникновением стихии, принадлежит
владельцу этого участка.
– Да, сэр. Имеются десятки постановлений на этот счет…
– Но когда нанос земли является следствием деятельности
правительственной организации, например сооружения волнореза или рытья канала,
возникший участок является уже собственностью правительства. И в таком случае
может быть заселен иными гражданами.
Джексон наморщил лоб.
– Ну, позвольте… Тут есть некое тонкое различие. Боюсь,
мистер Мейсон, что… нет, ей-богу! Погодите… Вы правы! Аналогичный случай – дело
по иску города Лос-Анджелеса к некоему Андерсону, в двести шестом округе
Калифорнии. Насколько я помню, это дело касалось земельного участка,
образовавшегося вследствие сооружения волнореза по распоряжению правительства.
Я не уверен, что решение по этому делу может быть применено и к такому роду
правительственной деятельности, как прокладка канала. Однако принцип, казалось
бы, тот же самый.
– Просмотрите это дело, – сказал Мейсон. – Мне нужно иметь
твердую почву под ногами. Постарайтесь сделать ее как можно тверже.
– Хорошо, сэр, должен ли я понимать это так, что вы сами
займетесь вопросом о залоге? Было бы крайне досадно, если бы…
– Да займусь же, займусь! – почти рассердился Мейсон. – Вы
же сосредоточьтесь на проблеме земельных наносов, вызванных деятельностью
правительства.
Мейсон схватил шляпу и поспешил отправиться в офис шерифа:
там он получил пропуск и позвонил надзирательнице.
– Мне нужно видеть Дороти Феннер, – сказал он. – Говорит
Перри Мейсон.
– О, сегодня утром здесь был мистер Джексон из вашего офиса.
Он с ней разговаривал.
– Разговаривал, вот как? – спросил Мейсон, будто слышал об
этом впервые. – Ну а теперь я сам хочу с ней побеседовать.
– О’кей! Я приведу ее в комнату для посетителей. Но, сэр,
она… она плачет.
– Отлично, – одобрил адвокат. – Я постараюсь ее немного
развеселить.
– По-моему, она чрезвычайно подавлена.
– О’кей, – заключил Мейсон. – Буду вас ждать в комнате для
посетителей.
Адвокат поднялся на лифте, предъявил пропуск и подождал,
пока надзирательница привела в комнату Дороти Феннер, заплаканную, с распухшими
глазами. Здесь стоял длинный стол, разделенный вдоль тяжелым экраном,
превратившим помещение в две отдельные длинные комнаты.
– Подойдите сюда, милочка, – пригласила надзирательница. –
Мистер Мейсон хочет поговорить с вами.
Дороти Феннер, словно в тумане, подошла к экрану, потом
вдруг вздрогнула и пристально посмотрела на адвоката.
– Да ведь вы…
– Перри Мейсон, – перебил ее адвокат. – Очень рад с вами
познакомиться, мисс Феннер.
– О! – только и вымолвила она и села, словно у нее
подкосились ноги. – Я хочу сказать, что вы…
– Перри Мейсон, – многозначительно перебил ее Мейсон.
Надзирательница улыбнулась, ласково потрепала девушку по
спине и по-свойски спросила:
– Как дела, мистер Мейсон?
– Отлично! – ответил адвокат.
– Дайте мне знать, когда кончите разговор, – сказала
надзирательница, отходя в другой угол комнаты.
Дороти Феннер подняла голову и недоверчиво уставилась на
Мейсона.
Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее не
слышит надзирательница, и тихо проговорила:
– Почему… почему вы мне не сказали тогда…
– Неужели вам не понятно, в каком я оказался положении? Вы
совершили противозаконный поступок.
– Что вы намерены предпринять теперь?
– Первое, что я намерен сделать, – сказал Мейсон, – это
освободить вас под залог, но прежде мне нужно знать совершенно точно, что
произошло.
– Пожалуй, я вела себя как дура, мистер Мейсон, – призналась
она. – Я не сделала так, как вы мне советовали. Я неразумно подвергла себя
опасности и не была еще готова встретиться с Джорджем Олдером. Я подумала, что
сперва поговорю с Питом Кадицем про найденную бутылку. Мне нужно было время,
чтобы обдумать дальнейшее.
– И что вы сделали?
– Я спрятала бутылку там, где, как я думала, ее никто не
найдет.
– Где?
– В баке с пресной водой на моей яхте. Я отвинтила втулку на
питьевом баке и сунула туда бутылку.
– А потом?
– Потом сошла на берег, чтобы сесть в поезд, весьма
довольная собой.
– У вас был автомобиль?
– Нет. Единственная роскошь, которую я могу себе позволить,
– это моя яхта. Я обожаю ее! И в целом иметь яхту мне обходится много дешевле,
чем стоил бы автомобиль…
– О’кей, – прервал ее Мейсон. – Так что же произошло дальше?
– Вчера утром я заглянула в маленький ресторанчик, чтобы
позавтракать, и узнала, что Олдер повсюду рассказывает: кто-то забрался к нему
в дом и украл на пятьдесят тысяч долларов драгоценностей. И… вдруг я поняла,
что я у него в руках. Он был достаточно хитер, чтобы ни словом не обмолвиться
про бутылку с письмом в ней, а просто заявил, что я забралась к нему с целью
похищения драгоценностей. И я, как дурочка, оставила следы. И тогда я поняла,
что вы, мистер Мейсон, моя единственная надежда, потому что вы – я, конечно, в
то время не знала, кто вы такой, – могли бы поклясться, что я не брала никаких
драгоценностей в доме.
– Так что же вы сделали? – в нетерпении ждал продолжения
рассказа Мейсон.
– Тогда я хотя и с опозданием, но последовала вашему совету.
Я вернулась на яхту, решив взять бутылку с письмом, и…
– Вы вложили письмо обратно в бутылку?
– Да. Точно так, как я ее нашла. Заткнула пробкой и… все
такое.
– О’кей, и что же?
– Бутылка пропала. Совершенно потрясенная, я не могла
поверить, что такое возможно. Я искала, искала, потом выкачала всю воду из бака
и заглянула в него с фонарем. Бутылки как не бывало!
– Вы имеете дело с весьма хитрым индивидуумом, Дороти! –
заключил Мейсон. – Он знал, у кого находится бутылка. И просто дождался, пока
вы сошли на берег, потом поднялся на борт вашей яхты и принялся за поиски.
Скорее всего, он опытный яхтсмен и потому быстро сориентировался, в каком месте
вы могли ее спрятать. Итак, теперь бутылка с письмом у него в руках, он также
располагает достаточным количеством улик против вас, так что может добиться для
вас наказания за кражу со взломом. Как вы полагаете?..
