– Присядьте, пожалуйста, – пригласил Колтон. – Список
похищенных драгоценностей при вас?
– Я составил весьма приблизительный список. Нахожу это
несколько трудным делом – доверять памяти в такого рода делах. Я предпочел бы
вернуться домой и произвести полную инвентаризацию, чтобы все установить
наверняка.
– Хорошо, а вы можете информировать в общих чертах суд
относительно стоимости похищенного?
– Я оценил это приблизительно в пятьдесят тысяч долларов. Я
не вижу оснований менять эту цифру, – сказал Олдер, мельком взглянув на Перри
Мейсона, а затем переведя взгляд на Колтона.
– Вы совершенно уверены, что драгоценностей было похищено на
пятьдесят тысяч долларов?
– Ну, – неопределенно пожал плечами Олдер, – я подсчитываю,
так сказать, на глаз, приблизительно… как я заявил, я еще не проводил полную
инвентаризацию, а потом, разумеется, непонятно, имеете ли вы в виду оптовую или
розничную цену. Но я бы сказал, что драгоценностей взято приблизительно на
пятьдесят тысяч долларов.
– Я думаю, это все, – торжествующе резюмировал Колтон.
– Разрешите только пару вопросов в порядке перекрестного
допроса, – попросил Мейсон.
– Очень хорошо, спрашивайте, мистер Мейсон, – кивнул судья
Ланкершим. – Полагаю, что это, очевидно, рядовое, рутинное дело, а мы поднимаем
вокруг него столько шума. Постараемся не затягивать и поскорее с ним покончить.
Мне кажется, залог в пятьдесят тысяч долларов несколько завышен, но если
похищено драгоценностей на эту сумму, то, разумеется, защитнику придется
согласиться на нее.
– Совершенно верно, – согласился Мейсон. – Я не отказываюсь
от нашей договоренности, но мне, как я только что сказал, надо задать свидетелю
пару вопросов.
– Спрашивайте, – сказал судья Ланкершим, бросив взгляд на
часы.
– Эти драгоценности застрахованы? – как бы между прочим
осведомился Мейсон.
– Какое это имеет отношение к делу? – спросил Колтон.
– Очень простое, – пояснил Мейсон. – Если драгоценности
застрахованы, должна быть их инвентарная опись вместе с оценкой, приложенная к
страховому полису; может быть, это обстоятельство освежит память мистера
Олдера.
– О, понятно. Возражений нет.
– Большая часть моих драгоценностей застрахована, – сказал
Олдер.
– Разве у вас нет страхового полиса, в котором были бы
перечислены все объекты страхования с полной оценкой всего вашего имущества?
– Если подумать, то, кажется, у меня такой полис есть, но
драгоценности, перечисленные в этом полисе, составляют десять процентов от
общей суммы страхования. Во всяком случае, насколько я помню.
– А какова общая сумма страховки?
– Сто тысяч долларов.
– О’кей, значит, драгоценностей на десять тысяч. Но у вас
имеется другой страховой полис, куда внесены только драгоценности?
– Да, сэр, имеется.
– В котором наверняка перечислены все предметы?
– Ну… некоторые из них.
– О’кей, – сказал довольный Мейсон. – А теперь назовите один
предмет, записанный в этом специальном страховом полисе и похищенный из вашего
дома во время ограбления.
– Я… я вам сказал, что мне нужно сначала произвести
инвентаризацию.
– Только один предмет, – настаивал Мейсон, подняв вверх
указательный палец, чтобы выделить цифру «один». – Только один предмет,
записанный в этом страховом полисе, – повторил он с расстановкой.
– Не думаю, что могу это сделать так, с ходу.
– О’кей, – кивнул Мейсон. – А теперь назовите мне один
предмет из числа похищенных драгоценностей, не записанный в этом страховом
полисе.
– Ну, скажем, наручные часы.
– Какой марки?
– Довольно дорогие швейцарские часы.
– Откуда вам известно, что они похищены?
– Я их давно не видел… мне кажется, они пропали.
– О’кей, – еле скрывал торжество Мейсон. – Но эти наручные
часы должны быть в списке ваших вещей в первом страховом полисе, не правда ли?
В разделе десяти процентов стоимости всего вашего имущества?
– Наверное, так, да.
– Так что, если полиция не найдет эти наручные часы, –
продолжал Мейсон, – вы предъявите страховой компании иск на них, не так ли?
– Ну, вероятно. Я человек занятой. Я не думал…
– Да или нет? – спросил Мейсон. – Вы намерены предъявить иск
страховой компании?
– Какое это имеет отношение к делу? – спросил Колтон.
– А вот какое, – ответил Мейсон. – В том случае, если эти
наручные часы не были взяты, а этот человек предъявляет иск к страховой
компании, он будет виновен в ложной клятве и в намерении получить деньги под
фальшивым предлогом. Думаю, он это понимает. Таким образом, он не собирается
делать ложное заявление в связи с иском к страховой компании. Так вот, мистер
Олдер, вы дали суду клятву. Помните об этом. Я хочу, чтобы вы назвали нам
какую-нибудь одну из похищенных у вас драгоценностей. Одну, только одну!
– Ну… я увидел эту особу… то есть ее обнаружили, когда она
пыталась украсть вещи из моего письменного стола, и я… Я вошел туда и открыл
запертое отделение, где храню драгоценности, и… в общем, я взглянул в шкатулку
и увидел, что там недостает очень многих вещей.
– Откуда у вас эти драгоценности?
– Большая часть перешла ко мне от моей матери после смерти
отца. То есть они являлись частью имущества отца, драгоценности моей матери.
– А некоторые из них были ваши собственные?
– Наручные часы, запонки, бриллиантовая булавка для
галстука, кольцо с рубином…
– Ну хорошо, – сказал Мейсон, – чтобы у нас не создавалось
лишних трудностей, давайте запишем сейчас эти вещи. Итак, пропала булавка с
бриллиантами, кольцо с рубином…
– Я не сказал, что они пропали.
– Эти вещи числились в страховом полисе?
– Вероятно, да.
– Ну так как же, пропали они или нет?
– Я не знаю. Говорю, что я не проводил тщательной
инвентаризации. Я заглянул в шкатулку и заметил, что похищено драгоценностей
примерно на пятьдесят тысяч долларов.
– Пятьдесят тысяч долларов – это довольно много вещей, –
заметил Мейсон.
– Да, сэр.
Олдер провел языком по губам и умоляюще посмотрел в
направлении окружного прокурора.
– Сколько драгоценностей было в этой шкатулке?
