– Очень много.
– И все застрахованы?
– Да, сэр.
– На какую сумму застрахованы?
– На пятьдесят тысяч долларов.
– Такова их истинная стоимость?
– Да, сэр.
– В таком случае, если у вас пропало на пятьдесят тысяч
драгоценностей, они, должно быть, похищены все.
– Ну, они не все пропали… Я… я вам уже сказал, что не
проводил инвентаризацию.
– Почему? – спросил Мейсон. – Разве в этом не было насущной
необходимости?
– В самом деле, мистер Олдер, – вмешался судья Ланкершим, –
вы должны были произвести внимательный осмотр, чтобы узнать, чего не хватает.
– Ну, я не просматривал вещь за вещью. Я был слишком
взволнован и… вот именно, так оно и было, я был взволнован, и…
– А сейчас вы не взволнованы, нет? – внимательно посмотрел
на Олдера Мейсон.
– Нет.
– О’кей. Так скажите же нам, чего все-таки не хватает в
шкатулке?
– У меня нет ее с собой.
– А сегодня утром, скажите, перед тем как пойти в офис
окружного прокурора, вы были взволнованы?
– Ну конечно, для меня было потрясением узнать, что в мой
дом с целью ограбления проник некто, кому я доверял…
– Вы испытали сильное потрясение?
– Весьма сильное.
– Настолько сильное, что не смогли сосредоточиться на
составлении списка драгоценностей?
– Ну… да, я был… взволнован.
– Значит, вы были очень взволнованы, когда заявили окружному
прокурору, что у вас похитили драгоценностей на пятьдесят тысяч?
– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу?
– Вы были так взволнованы, что даже не могли произвести
инвентаризацию, чтобы определить, каких вещей не хватает. Так?
– Ну, можете поставить вопрос и так.
– Не я, а вы ставите вопрос таким образом, – поправил
Мейсон. – Я просто пытаюсь подвести итог вашим показаниям. Так вот, когда вы
назвали сумму в пятьдесят тысяч долларов, вы, вероятно, имели в виду цифру,
указанную в страховом полисе, и…
– Вероятно… вероятно, так и было.
– А сейчас, в настоящий момент, вы не поклялись бы, что
вещей похищено не более чем на десять тысяч, а?
– Послушайте, – рассердился Олдер. – Эта молодая женщина
пробралась в мой дом. Она была возле моего письменного стола; шкатулка с драгоценностями
была открыта. Кто-то отворил дверь и застал ее врасплох. Один из гостей стал ее
расспрашивать, что ей нужно, а женщина схватила эту бутылку и бросилась к окну…
– Олдер вдруг замолчал.
– Какую бутылку? – спросил Мейсон.
– Бутылку с драгоценностями, – сердито сказал Олдер.
– Вы храните ваши драгоценности в бутылке?
– Не знаю. Нет, конечно, но одному из свидетелей показалось,
что она выпрыгнула из окна с бутылкой в руке и что она сложила украденные вещи
в эту бутылку. Она задумывала эту кражу, предполагая, что может потерять
драгоценности, когда будет плыть. Знаю только, что один из гостей упомянул
бутылку: он видел ее в руках женщины.
– А вы сами видели эту женщину?
– Не вблизи. Я видел, как она бежала после того, как
выпрыгнула из окна. Пришлось спустить с цепи собаку. Если бы пес ее настиг, мы
бы узнали, какие драгоценности она похитила. Она и ее презренный сообщник.
– Нет нужды столько времени толковать об этом, – сказал
Мейсон. – Мы просто пытаемся уточнить факты. Что касается лично вас, то вы не
можете даже точно назвать, на какую сумму похищено драгоценностей – на
пятьдесят или десять тысяч долларов. Не так ли?..
– Ну, я думаю, что…
– Вы лично не можете утверждать, что, может быть, этих
драгоценностей похищено даже на одну тысячу долларов…
– Я не знаю, похищено ли вообще что-нибудь, – вдруг сердито
сказал Олдер. – Я заглянул в раскрытую шкатулку, и мне показалось, что там не
хватает большого количества предметов.
– Но когда вы сказали «на пятьдесят тысяч долларов», вы,
очевидно, имели в виду тот факт, что драгоценности застрахованы на эту сумму.
Вы были взволнованы и, наверное, потому назвали сумму в пятьдесят тысяч
долларов – дескать, столько стоят драгоценности, которые были у вас похищены.
Так? Что ж, такое объяснение вполне может иметь место, – удовлетворенно
констатировал Мейсон. – Вы не предъявили иск страховой компании?
– Нет, сэр.
– И в сущности, вы вообще не намерены предъявить иск
страховой компании, не правда ли?
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, – заметил
Олдер. – Считаю, что не обязан сидеть здесь и подвергаться всем этим неуместным
допросам.
Мейсон обратился к судье Ланкершиму:
– Вот видите, ваша честь. Я желаю, чтобы было соблюдено наше
условие. Если бы истец назвал сумму взятого у него имущества – пятьдесят тысяч,
– я бы внес по постановлению суда залог за мисс Дороти Феннер в сумме
пятидесяти тысяч долларов. Но он не может даже показать, что у него вообще
что-то похищено. В таком случае окружной прокурор должен позволить моей
клиентке выйти на свободу без всякого залога, под расписку, чтобы явиться в суд
по первому требованию судьи, и прекратить дело против нее, так что…
– Не так быстро, не так быстро! – вмешался Колтон. – Между перекрестным
допросом свидетеля и его запугиванием – дистанция огромная…
– Мне не нравится слово «запугивание», – выразил
неудовольствие Мейсон. – Этот человек бизнесмен. Он знает свои права. Я просто
попросил его дать суду прямое, определенное, недвусмысленное показание. Но,
очевидно, он опасается делать это. Боится назвать хотя бы один предмет из якобы
похищенных этой женщиной драгоценностей и поклясться, что она взяла именно этот
предмет, потому что ничем не может этого доказать. Одно дело – заявить газетчикам
и полиции, что он потерял драгоценностей на пятьдесят тысяч, но совсем другое –
доказать это.
– Но зачем, посудите сами, человеку заявлять, что у него
пропало драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов, если у него вообще ничего
не пропало? – в замешательстве спросил судья Ланкершим. – Мы имеем здесь дело
не с искателем дешевой популярности, который жаждет увидеть свое имя в газетах.
– Вот именно! Потому что, – сказал Мейсон, – он хотел бы по
своим личным мотивам, чтобы обвиняемая была арестована.
– А вам известно, мистер Мейсон, что это в высшей степени
серьезное обвинение?
– Мне известно, что это в высшей степени серьезное
обвинение, – подтвердил Мейсон. – Мне это так хорошо известно, что я могу
уведомить суд и мистера Олдера о том, что обвиняемая Дороти Феннер намерена
привлечь его к суду за оскорбление личности. Затем уже я намерен взять у него
показания под присягой, и когда он будет стоять на свидетельском месте, то
чтобы он представил суду доказательства того, что у него похищена хотя бы одна
драгоценность. Более того, я настаиваю, чтобы представители страховой компании
появились у него дома и произвели инвентаризацию оставшихся драгоценностей,
сравнив их по списку с перечисленными в страховом полисе предметами.
