– Но я и не собиралась туда ехать. Это Олдер все повторял,
что оставит для меня открытыми все ворота и что собаку посадит на цепь.
– Собака, как он и обещал, была заперта в чулане, – сказал
Мейсон.
– По-моему, когда он ждет к себе кого-нибудь, он всегда запирает
ее в чулан.
– Вероятно, да. А как собака относится к вам?
– Я, собственно говоря, ни разу ее не видела, кроме того
вечера, в субботу, когда пес мчался, преследуя меня. А когда я бывала там в
качестве гостьи, собака обычно бывала заперта в чулане. Этот чулан небольшой,
но оборудован всеми собачьими удобствами, так что Принцу там живется
превосходно.
– Какого рода сделку собирался заключить с вами Олдер?
– Не знаю. Я ему сказала, что он обо всем должен
договариваться только с моим адвокатом.
– Значит, он все-таки мог ожидать вас?
– Конечно. Он хотел, чтобы я пришла, но я ему не обещала,
что приду.
– Принял ли он ваш ответ как окончательный, как вы думаете?
– Он, по-видимому, надеялся уговорить меня, повлиять на
меня, улестить. Последнее, что он говорил, было: он будет меня ждать, калитка
будет отперта. Я должна была прийти прямо к нему в кабинет…
– Никому этого не говорите, – в который раз повторил Мейсон.
– Если полиция к вам придет – а мне начинает казаться, что это теперь
неизбежно, – просто скажите им, что это я рассказал вам про убийство Джорджа
Олдера. Объясните, что я приезжал специально для того, чтобы посоветовать вам
не делать никому никаких заявлений – ни полиции, ни газетам, – потому что
фактически ваше дело все еще подлежит судебному разбирательству. Воспользуйтесь
этим для отказа говорить. Не делайте никаких заявлений, твердите только одно:
«Мне нечего вам сказать».
Она понимающе кивнула.
– Сможете?
– Ну разумеется.
– Я не хочу, чтобы вы лгали относительно чего бы то ни было,
но я не хочу, чтобы вы кому-нибудь сказали, что Олдер был у вас вечером. И я
решительно, определенно, абсолютно и окончательно не хочу, чтобы вы,
добровольно, или под нажимом, или будучи запуганной, проговорились о том, что
Олдер вас просил прийти туда вечером.
– Но разве мне не придется рано или поздно рассказать об
этом? Ведь это улика, и…
– Вы можете дать эти показания только в том случае, если
будет необходимо, – предостерег Мейсон. – А пока мы посмотрим, как будут
разворачиваться события. Скажите, вы знаете Кармен Монтеррей?
– Конечно.
– Вы не помещали в газете объявление для нее?
– Я?
– Да, вы.
– Господи, да я о ней не слышала ничего уже несколько
недель! Она ездила в Южную Америку, и… я думаю, что она оставалась там какое-то
время, надеясь напасть на след Коррин. Она была очень привязана к ней, и я
знаю, что она очень рассердилась на Минерву Дэнби за то, что та ушла от Коррин,
обманув ее доверие. Ну а прочитав это письмо, я не знаю, можно ли винить
Минерву, хотя я всегда осуждала ее, зная из писем Кармен, как она поступила. Но
теперь я, пожалуй, могу понять и точку зрения Минервы. Я думаю, что Кармен один
раз приезжала сюда, когда казалось, что Коррин, возможно, находится здесь, но
когда след оказался ложным, вернулась в Южную Америку. Я не знаю, где она
теперь.
Мейсон кивнул.
– Не пытайтесь шутить с полицией, Дороти, – посоветовал он.
– Не пытайтесь соблазнить их своим загаром, оденьтесь скромнее и приличнее,
скажите, что я был здесь, рассказал вам про убийство Олдера и что вы не должны
давать никаких интервью прессе и делать никаких заявлений полиции, кроме
одного: вы не выходили из этого номера с тех пор, как около пяти тридцати или
шести часов вернулись сюда.
– А если меня спросят, как вы сами узнали про это убийство,
что мне говорить?
Мейсон усмехнулся.
– Скажите им, что вы наняли адвоката, чтобы он вместо вас
отвечал на вопросы, и что вы не намерены отвечать на вопросы вместо него.
О’кей?
– О’кей, – улыбнулась она.
Мейсон взял шляпу и направился к двери. Она первая подошла к
ней и взялась за ручку.
– Вы прелесть, мистер Мейсон!
– Благодарю.
Неожиданно Дороти потянулась к нему.
– Спокойной ночи, – прошептала она.
И едва Мейсон нагнулся, чтобы поцеловать ее, рука девушки
обвила его шею, пальцы скользнули на его затылок, захватили волосы и притянули
его голову к ее лицу.
Потом она так же неожиданно выпустила его, отступила и
посмотрела на адвоката потемневшими от волнения глазами.
– Вы действительно прелесть, – совсем тихо сказала она.
– Благодарю вас, – невозмутимо ответил Мейсон и вышел в
коридор.
Прошло две или три секунды, прежде чем он услышал, как за
ним закрылась дверь. И только сделав три шага, услышал, как задвижку сердито
толкнули на место.
Глава 11
Когда Перри Мейсон вошел к себе в офис в половине десятого
утра во вторник, Делла Стрит возвестила:
– В приемной Дорлей Олдер.
– Что нового?
– Вот рапорт Дрейка: обнаружилось полно сведений, но большей
частью разработка того, что он вам рассказывал вчера.
– Отлично! Дай мне резюме, а потом я повидаюсь с Дорлеем
Олдером.
– По-видимому, собака во время убийства подняла дикий лай, –
сказала Делла, – но, когда прибыла полиция, пес спокойно лежал в чулане.
Горничная сказала, что он был приучен лежать на своем месте и, когда его
запирали, он понимал, что ему следует оставаться там.
Полицейские подумали, что, может быть, убийца все еще
где-нибудь на острове или прячется в доме, но горничная полагала, что вряд ли.
Полицейские хотели пустить собаку по следу и спросили горничную, справится ли
она с нею. Та ответила, что не уверена, а попытаться побоялась. Она сказала,
что собака относится к ней вполне дружески, но что только один Джордж Олдер
подходил к ней и кормил ее, и собака терпела присутствие горничной, только
когда хозяин находился поблизости, а когда Олдера не было, собаку всегда
предварительно запирали в чулане, так что горничная не захотела рисковать и
входить к ней.
– И собака все время вела себя спокойно?
– Вы имеете в виду, когда там находилась полиция?
– Да.
– Я так поняла из рапорта Дрейка, – сказала Делла.
– А откуда им известно, что она подняла дикий шум, когда
было совершено убийство?
