– Под конец полицейские решили приоткрыть дверь, – сказала
Делла, – и, когда собака высунется, накинуть ей на шею ремешок с ошейником на
конце, а потом горничная должна была повести ее по следу. Если же собака не
взяла бы след, она оказалась бы на поводке. И вот, когда чуть-чуть приоткрыли
дверь, собака рванулась, сбила с ног одного из полицейских, вылетела из дому и
припала носом к земле.
– И выследила убийцу? – с интересом спросил Мейсон.
– Нет, – сказала Делла. – Она подбежала к калитке, что на
мосту, и пыталась вырваться за нее, скреблась и визжала.
– Это явилось хорошим основанием для предположения о том,
что убийца скрылся таким путем, – сказал Мейсон.
– По-видимому, она не могла этого сделать. Горничная, когда
выбежала и заперла за собой калитку, была абсолютно уверена, что никто не
только не мог перейти по мосту, но и никто не в состоянии был приплыть с
материка на остров. С обеих сторон владения Олдера окружены отвесной стеной.
Мейсон, нахмурившись, задумался.
– Ну а возвращаясь к вопросу, откуда полиции известно, что
пес поднял дикий шум, когда совершилось убийство, – сказала Делла, – так
полицейские заглянули в чулан и увидели, что дверь вся исцарапана, а кровавые
полосы на ней свидетельствовали, что пес, по-видимому, сорвал коготь, пытаясь
выбраться из чулана. Вероятно, он пришел в ярость, когда учуял, что его хозяин
в опасности.
– А прежде собака не царапала дверь когтями? –
поинтересовался Мейсон.
– Никогда. Горничная сказала, что этот чулан был оборудован
как постоянное место для собаки. Там лежал матрац, стояла миска с водой и
всевозможные собачьи игрушки. И разумеется, в помещении был вентилятор, высоко
в стене, где есть окно, защищенное крепкой решеткой. Собака была приучена
спокойно оставаться там, когда ее туда запирали. Ну вот, такова история. Вы бы
все-таки повидали мистера Олдера.
Делла направилась было к двери, чтобы пригласить Олдера в
офис, потом остановилась.
– Вы видели вчера вечером вашу клиентку?
– Угу.
– У нее все в порядке?
– Все, за исключением самой клиентки.
– Как это понимать?
– Она была очень благодарна за все, что я для нее делаю.
– Она и должна быть вам благодарна.
– Когда я пришел, она была в постели, – сказал Мейсон, –
накинула лишь халатик.
– А потом? – спросила Делла.
– Потом начала хвастаться своим загаром и показывать мне
свои смуглые ноги, – улыбнулся Мейсон, – говоря, что для девушки, работающей в
офисе, у нее необычайно красивый загар. Это звучало как увертка от моих прямых
вопросов.
– Ну а что здесь такого? – возразила Делла. – Разве она не
имеет права гордиться своим красивым загаром?
– Это еще не все. Когда я уходил, – продолжал Мейсон, – она
подошла, чтобы открыть дверь, и ее «спокойной ночи» было чуть более нежным, чем
я мог ожидать.
Делла Стрит рассмеялась:
– Вероятно, бедняжка думает, что этим она может оказать
влияние на размер вашего гонорара.
– Вполне логичное умозаключение, исходя из всех этих
обстоятельств.
– Вы имеете в виду – из фактов или из вопроса о гонораре?
– Сегодня ты с утра что-то слишком колюча в отношении меня.
Тебе удалось поспать?
– После двух таблеток аспирина и двух часов ворочания с боку
на бок.
– А Дрейк пока еще ничего не разузнал относительно Кармен
Монтеррей?
– Он что-то узнал, но не официально, а через какие-то свои
связи.
– Что именно?
– Про почтовый ящик номер 123 Дж: «Дж» оказался Джордж С.
Олдер.
Мейсон помолчал, обдумывая слова Деллы, потом задумчиво
кивнул:
– Конечно. Это был вполне естественный ход с его стороны. Он
понял, что ему предстоит, едва увидел то письмо из бутылки. И решил, что
необходимо найти Кармен Монтеррей. А через нее – возможность найти каким-нибудь
образом способ дискредитировать некоторые из заявлений Минервы Дэнби. О’кей,
Делла, веди сюда Дорлея Олдера, посмотрим, что понадобилось ему.
Дорлей Олдер вошел, а Делла Стрит придержала для него дверь.
Он не стал тратить время на пустые разговоры.
– Мистер Мейсон, – заявил он, – это дьявольски скверное
дело.
– Безусловно.
– Мой племянник был холостяком, – продолжал Олдер. – Я его
ближайший кровный родственник, и теперь вся ответственность за его бизнес
ложится на меня.
Мейсон, сохраняя непроницаемое выражение лица, утвердительно
кивнул.
Дорлей Олдер уселся в большое кресло для клиентов.
– Что теперь будет с этим делом против Дороти Феннер, мистер
Мейсон?
– Полагаю, оно будет прекращено. Истца уже нет в живых, и
нет никого, кто бы показал под клятвой, каких именно драгоценностей не хватает
и не хватает ли их вообще.
– А вам не приходит в голову, мистер Мейсон, что власти,
может быть, попытаются впутать Дороти Феннер в убийство?
– Такая возможность существует, – кивнул Мейсон, изобразив
беспечный вид. – Ведь мы имеем дело с выборным шерифом графства, так что
случиться может всякое. Однако, если окружной прокурор попытается заподозрить
Дороти Феннер, он рискует оказаться в смешном положении.
Дорлей Олдер вынул из кармана записную книжку в кожаном
переплете.
– Я вам обещал в прошлый раз, что в моем лице вы обрели
союзника, – сказал он. – Сейчас я вам это докажу. Револьвер, из которого был
застрелен мой племянник, – его собственный.
– Черт возьми! – только и мог сказать адвокат.
– Да, это так: один из новейших «смит-и-вессонов», со
стволом в два дюйма. Тридцать восьмой «специальный» калибр.
– Вы уверены?
– Вполне. Я не только проверил по накладной, где он купил
это оружие, но и сделал заключение, что оружие, по-видимому, было при нем,
когда он погиб. Шериф, как я понимаю, в данный момент старается скрыть этот
факт от прессы.
– Значит, это могло быть и самоубийством?
– Не берусь утверждать это. Разумеется, существуют такие
доказательства, как следы пороха на коже, которые должны приниматься во
внимание следствием. Технический эксперт высказал предположение, что револьвер
в момент выстрела находился слишком далеко от потенциальной раны и что на
самоубийство это не похоже.
– Но из револьвера был сделан выстрел? – спросил Мейсон.
