– В таком случае, сэр, выразите ваши умозаключения
как-нибудь иначе, чтобы они не производили впечатления нелепости.
– Ну… размер раны.
– Разве вам не известно, доктор, что пуля оставляет
отверстие в теле меньше, чем калибр орудия?
– Как же может входное отверстие раны оказаться меньше, чем
калибр пули?
– Благодаря эластичности кожи, – объяснил Мейсон.
– Ну, все равно, это была пуля тридцать восьмого калибра. Я
в этом уверен и на этом настаиваю.
– Но та часть вашего показания, где вы утверждаете, что тот
револьвер был орудием убийства, является плодом вашего умозаключения, и только?
– Это мнение специалиста.
– Мнение специалиста, основанное на чистом умозаключении,
доктор?
– Ну да, если хотите.
– У меня все, – сказал Мейсон.
После принесения присяги топограф предъявил суду карту и
план имения Олдера. Затем был допрошен полицейский, показавший, что он был
вызван на место происшествия телефонным звонком одного из соседей, а тот в свою
очередь был разбужен пронзительными криками одной из горничных, вернувшейся из
кино и нашедшей своего хозяина Джорджа Олдера уже бездыханным, лежавшим на полу
кабинета. Полицейский описал окружающую обстановку, сказал, что с того момента,
как он пришел на место происшествия, он оставался на посту, что поручил другим
позвонить шерифу и уведомить следователя. Свидетель дождался следователя на
месте. Он присутствовал при фотографировании и опознал ряд снимков,
запечатлевших мертвое тело и состояние окружавших убитого вещей.
– Задавайте вопросы, – спокойно и небрежно бросил Глостер.
– Собака была, значит, заперта в соседней комнате? – спросил
Мейсон.
– Это была не соседняя комната, а нечто вроде… чулана, что
ли, с вентилятором и окном под потолком. Окно было так высоко, что собака не
могла до него дотянуться.
– Кто выпустил собаку?
– Ну… после того как прибыло подкрепление, мы вроде как
выпустили ее все вместе.
– И что произошло?
Полицейский сказал:
– Мы попытались приоткрыть дверь, чтобы, когда пес высунет
голову, накинуть ему на шею поводок.
– Удалось вам это сделать?
Полицейский усмехнулся:
– Этот пес был как пуля. Мы только-только приоткрыли дверь,
как он выскочил, вырвал поводок из рук человека, который пытался его удержать,
и словно молния помчался вон из дома.
– Куда он побежал?
– Последнее, что я успел увидеть, это то, как он пробежал по
комнате, рванулся вниз по боковой лестнице, а поводок тащился за ним.
– Вы выбежали следом?
– Да, сэр.
– И где же он был?
Свидетель усмехнулся.
– Он скрылся из виду.
Эти слова полицейского вызвали смех в зале.
– Вам известно, куда побежала собака?
– Только со слов других, сэр, а сам я не видел.
– Во дворе пса не было видно?
– Нет, сэр.
– Вы наверняка знаете, что его не было на заднем дворе?
– Он, как видно, обежал вокруг дома и пытался проникнуть
через калитку на улицу. Но я не знаю точно, не могу поклясться, что дело было
именно так, потому что, когда я обошел переднюю часть дома, горничная, которая
выбежала через парадный ход, держала его на привязи, на поводке.
– Пыталась ли собака кусаться?
– Пес позволил горничной держать его за поводок.
– Это была та самая горничная, которая обнаружила труп
хозяина?
– Да, сэр, та самая.
– А где теперь находится собака?
– О, ваша честь, – перебил Глостер. – Адвокат неправильно
ведет перекрестный допрос. Это совершенно побочное обстоятельство, не связанное
с исходом дела.
– Но если свидетель знает, пусть ответит на этот вопрос, –
разрешил судья. – Я не вижу, чтобы это было особенно важным, но хочу
предоставить защитнику более широкие возможности в проведении перекрестного
допроса.
– Но, ваша честь, вопрос о том, где сейчас находится собака,
уводит следствие далеко в сторону, – вежливо возразил Глостер. – Я считаю
важным лишь то обстоятельство, что покойный запер собаку в этом чулане, чтобы
посетитель, которого он ожидал, не был потревожен ею. Мы готовы доказать, что
это обыкновенно происходило в подобных случаях. Как только кто-то должен был
приехать в дом, то есть любой посторонний человек, собаку либо запирали, либо
держали на привязи. Но вопрос, где собака находится теперь, – это, конечно,
выходит далеко за пределы слушания данного дела.
Мейсон с вежливой улыбкой согласился.
– Ну хорошо, если это так несущественно, почему бы не
позволить мне узнать, где все-таки находится собака?
– Потому что нет надобности загромождать протокол множеством
посторонних, не относящихся к делу деталей.
– Согласен, но пусть для моего личного сведения мне скажут,
где теперь находится собака.
Глостер в нетерпении покачал головой. Судья Кэри начинал
проявлять признаки живейшего интереса.
– Я считаю, что защита имеет право знать это, – высказал он
свое мнение, которое считалось непреложным.
– Ваша честь, – теряя терпение, сказал Глостер, – я хочу
иметь все улики для справедливого решения дела, в свою очередь, решение должно
ограничиться ответом на вопрос: кто убил Джорджа С. Олдера. Если мы начнем
вводить в дело собак и спрашивать, где теперь собака, что собака ест, как
собака себя чувствует и скорбит ли по своему покойному хозяину, и…
– Но защитник не спрашивал про собачью диету! Он
интересовался, где теперь находится эта собака, – уточнил судья Кэри, – и я
считаю, что он имеет право это знать. Отвечайте на вопрос, свидетель.
– Я не знаю, – сказал полицейский. – Я полагаю, что ее
отдали в какой-то собачий приют. Это последнее, что я слышал.
– Вы знаете фамилию хозяина этого приюта, мистер Глостер? –
довольно грозным тоном осведомился судья Кэри.
– Нет, ваша честь, этим вопросом занимался шериф.
– Ладно, узнайте у него и доложите мне, – распорядился судья
Кэри. – Считаю, что мы имеем право знать, где находится собака. Есть еще
вопросы, мистер Мейсон?
– Да, относительно чулана, где содержалась собака, – сказал
Мейсон. – Вы говорили, что помещение было оборудовано специально для животного?
