– Почти сразу после того, как кошелек был извлечен.
– Ну а можете вы мне сказать, как были сделаны эти подписи?
– спросил Мейсон.
– Ну как они всегда делаются? Человек подписывает свою
фамилию, – с раздражением ответил шериф.
– О, ваша честь, – сказал Глостер. – Этот допрос слишком
далеко отклонился от существа дела. По-видимому, защитник просто тянет время.
– Мне кажется, мистер Мейсон, вы уже исчерпали все
возможности данной ситуации, – бесстрастно заметил судья Кэри.
– Если ваша честь еще немного потерпит, – ответил Мейсон, –
я готов доказать одно очень важное обстоятельство.
– Ну хорошо, продолжайте.
Мейсон взял конверт, положил в него кошелек, затем накрыл
конверт листком бумаги.
– Теперь подпишите вашу фамилию, – попросил он шерифа.
– Для чего это?
– Просто я хочу сравнить ваши подписи.
Шериф достал из кармана авторучку, положил конверт на колени
и стал писать свою фамилию на листке бумаги. Потом нахмурил брови, отодвинул
конверт в сторону, а бумагу положил на стол судьи.
– Нет-нет! – сказал Мейсон. – Держите бумагу над конвертом!
Шериф написал свою фамилию. Мейсон взял бумагу.
– Благодарю вас, шериф, – сказал он. Потом, взяв еще один
лист бумаги, положил его на стол судьи и сказал: – Теперь, пожалуйста, напишите
вашу фамилию еще раз на этом листке бумаги.
– Не понимаю, зачем! – прорычал шериф.
– Просто для того, чтобы сравнить подписи, – объяснил
Мейсон.
Шериф с явной неохотой написал свою фамилию и вернулся на
место свидетеля.
– Совершенно так, как я думал, – сказал Мейсон.
– Что такое? – сердито спросил шериф.
– Вы можете сами посмотреть, – сказал Мейсон, – сравнив эти
подписи. И должны признать, что ваша подпись, сделанная, когда кошелек лежал в
конверте, не такая, как подпись на пустом конверте.
– Ну конечно, кошелек мне мешал. Невозможно писать, когда
под бумагой, на которой вы пишете, лежит предмет, который выпирает во все
стороны.
– Вот именно! – согласился Мейсон. – Это физически
невозможно! Поэтому-то ваша подпись на конверте сходна с той, что вы сделали на
бумаге, когда она лежала на столе судьи.
– Ну и зачем вы меня заставили все это проделать? – спросил
разъяренный шериф.
– А вот зачем! – Мейсон показал на подпись шерифа на
конверте. – Вы видите, что ваша подпись и все остальные на конверте выглядят
превосходно. Просто не может быть, чтобы они были сделаны в то время, когда
кошелек находился в конверте. Более того, шериф, я обращаю ваше внимание на тот
факт, что, когда кошелек вынули из воды, он, конечно, промок насквозь. И не
может быть, чтобы в таком состоянии его положили в конверт почти в тот самый
момент, когда к нему прикоснулась авторучка. Так вот, можете ли вы объяснить
суду и членам жюри появление этих превосходно сделанных подписей?
– Ну конечно, – кивнул шериф. – Мы вообще не смогли бы
подписать наши фамилии, если бы в конверте лежал кошелек. Поэтому мы просто
заранее поставили наши фамилии.
– О, значит, вы и находившиеся с вами джентльмены
расписались на пустом конверте? – сделал удивленное лицо Мейсон. – Так?
– Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на
конверте до того, как положили туда кошелек.
– За сколько времени «до того»?
– Непосредственно перед тем, как положить кошелек.
– Что значит – «непосредственно»? Прошли секунды, часы,
дни?..
– Я вам сказал, что у меня не было секундомера.
– Но факт остается фактом, – констатировал Мейсон. – Вы
расписались на пустом конверте.
Шериф, приподнявшись с места, закричал:
– Я вам говорю, мы подписались как раз перед тем, как
положить в конверт кошелек!
– О’кей, – кивнул Мейсон. – Как ни неприятно вам это
признавать, вы все подписались на пустом конверте. Ну а теперь скажите, как
получилось, что, когда вы вложили в конверт промокший насквозь кошелек, вода не
размыла свежие чернила ваших подписей и не промочила бумагу конверта. Ведь даже
после просушки на ней не осталось следов влаги?
– Я… в общем… что касается этого… – замялся шериф. Он в
замешательстве взглянул на Глостера, неловко подвигался на стуле и нервно
погладил рукой подбородок.
– Я жду ответа, – напомнил Мейсон.
– Ну конечно, – согласился шериф, – мокрый кошелек нельзя
класть в бумажный конверт. Это абсурд.
– Хорошо, так как вы поступили?
– Ну, я положил кошелек в конверт и опечатал его.
– Когда?
– Ну, через соответствующее время после того, как он был
извлечен из воды.
– О, значит, теперь это превратилось в «соответствующее
время», – сказал Мейсон. – Прежде это было «немедленно» после того, как… Вы как
будто говорили, что это был вопрос нескольких секунд.
– Ну, я повторяю в который раз: я не ношу с собой
секундомера.
– Вы повторяете это, шериф, но физическое состояние конверта
указывает на то, что кошелек был совершенно сухой, когда его вложили в конверт.
Так, может быть, вы все-таки расскажете нам, что же на самом деле произошло?
– Ну вот, – невнятно забормотал шериф. – Значит, когда я
получил этот кошелек, я сказал ребятам, которые были там со мной, что нам надо
его как-нибудь пометить, потому что придется его опознавать, и предложил всем
расписаться на пустом конверте, с тем чтобы потом его опечатать. У меня были
при себе эти конверты, и мы на них расписались, но я, разумеется, не стал
класть в них мокрый кошелек. Я дождался, пока кошелек высох.
– И долго вы дожидались?
– Да не знаю! Не знаю, как ответить на этот вопрос. На мне
лежала ответственность за то, чтобы этот кошелек был положен в конверт с
подписями свидетелей. Я лично положил его туда. Эти джентльмены доверили мне
сделать это, и я это сделал. Я взял на себя ответственность.
– После того как вы подождали, шериф. Как долго длилось это
ожидание?
– Просто я ждал, пока кошелек высохнет.
– Итак, все эти подписи на этом конверте означают, что
бывшие вместе с вами люди по вашему предложению расписались на пустом конверте,
считая, что таким образом они смогут опознать этот кошелек, когда он будет
предъявлен на суде в качестве вещественного доказательства, и доверили вам
положить кошелек в конверт позднее.
