– Дальше что?
– Потом, примерно через час, пришел какой-то джентльмен и
сказал, что ему нужно видеть Дороти Феннер. Он сказал мне, что она его ждет, так
что нет надобности докладывать о нем. Правда, это против правил нашего отеля,
но он выглядел человеком, которому можно доверять, – сдержанный, настоящий
джентльмен. Не из тех, кто может затеять скандал, или доставить другому
человеку неприятности, или нарушить тишину.
– Поэтому что вы сделали? – спросил Глостер.
– Ну я тем не менее заколебался, и тогда он, видя это, дал
мне пятидолларовую бумажку.
– Что вы сделали потом?
Диксон усмехнулся:
– Ничего я не сделал.
– То есть вы не предупредили мисс Феннер о его приходе?
– Совершенно верно. Я позволил ему подняться.
– Вы хорошо разглядели этого человека? Вы узнали бы его,
если бы увидели?
– Да, сэр, я его видел… потом.
– Где же? Где вы могли видеть его снова?
– На столе в похоронном бюро.
– Другими словами, этот человек был Джордж С. Олдер?
– Мне сказали, что это его фамилия.
– Я показываю вам фотографию, мистер Диксон, и спрашиваю
вас: узнаете ли вы человека на ней?
– Да, сэр.
– Кто это?
– Это фотография мужчины, который приходил в тот день в
отель после полудня к мисс Дороти Феннер и дал мне пять долларов.
– А в какое время он приходил?
– О, я бы сказал, вероятно, около половины седьмого.
– Вы знаете, сколько времени этот человек находился в номере
обвиняемой?
Рональд Диксон еще не успел ответить на вопрос, как его
прервал Мейсон:
– Он не знает, сэр, входил ли когда-либо этот человек в
номер обвиняемой. Все, что ему известно, – это что человек дал ему пять
долларов и сказал, что ему нужно видеть обвиняемую. Если вы, господин окружной
прокурор, не измените формулировку важных вопросов так, чтобы по мере
возможности связывать их с моей подзащитной, я потребую вычеркнуть эту часть
допроса свидетеля из протокола.
– Я буду связывать впредь, – угрюмо пообещал Глостер.
– Очень хорошо! Продолжайте, – кивнул судья Кэри свидетелю.
– Ну а если этот мужчина шел не к Дороти Феннер, – слегка
усмехнувшись, заметил Диксон, – то он зря потратил пять долларов.
Зрительный зал неожиданно разразился хохотом. Судья Кэри
стукнул молотком и сказал:
– Хватит! Свидетель не должен высказывать комментарии, не
относящиеся к делу.
– Продолжайте, – широко улыбаясь, призвал Глостер. –
Расскажите, что делал этот мужчина – только то, что вы видели своими глазами.
– Ну вот… Он дал мне пять долларов. Потом подошел к лифту.
Нажал кнопку. Вошел в лифт. Закрыл двери, и лифт пошел вверх, а минут через
сорок мужчина пришел вниз и сказал: «Благодарю вас». И ушел.
Мейсон откинулся на спинку своего вращающегося кресла, сплел
на затылке пальцы и сидел, по-прежнему добродушно улыбаясь. Теперь, когда
расследование дела вступило в свою заключительную фазу, он стал подобен боксеру
в углу ринга, стремящемуся оценить силу противника, чтобы отыскать путь к
спасению. Однако внешне он держался как абсолютно уверенный в себе и в исходе
этого дела человек.
А тот факт, что Глостер считал заслушивание этого свидетеля
достаточно важным, чтобы вызвать его вне очереди и предъявить суду факт, хорошо
известный Мейсону, заставил адвоката заподозрить, что у окружного прокурора, в
конце концов, не такие уж крупные козыри на руках.
Сохраняя на лице выражение обаятельной уверенности, Мейсон
позволил себе облегченно вздохнуть. Но, услышав следующий вопрос Глостера, так
и замер, и у него вдруг все похолодело внутри.
– Ну а позже в тот вечер вы видели обвиняемую, когда она
уходила из своего номера?
– Да, сэр.
– При каких обстоятельствах?
– Я ненадолго отошел со своего рабочего места, просто
отлучился на минутку из отеля, а когда возвратился, увидел женскую фигуру,
торопливо проходившую по холлу и направлявшуюся к входной двери. Этой женщиной
была Дороти Феннер.
– В котором часу это было?
– Около половины восьмого вечера.
– Это был вечер третьего числа? – уточнил Глостер.
– Да, сэр.
– Ну а довелось вам увидеть обвиняемую еще раз в тот вечер?
– Да, сэр.
– Когда же?
– Когда она вернулась обратно.
– Что вы хотите этим сказать?
– Видите ли, у нас некоторые двери запираются, особенно на
ночь. Так, мы держим запертой всю ночь дверь с улицы в вестибюль, так как у
всех есть от нее ключи. То же и с дверью багажной комнаты, выходящей в
переулок. Она всегда заперта, но каждый жилец может в случае надобности
отпереть ее своим ключом. Но когда открывают эту дверь, на столе дежурного
клерка загорается красная лампочка и гудит зуммер. Лампочка мигает, а зуммер
гудит с интервалами. Таким образом, мы знаем, что кто-то вошел снаружи и прошел
через камеру хранения.
– Очень хорошо! Так что же произошло, мистер Диксон?
– Ну вот, около половины двенадцатого ночи загудел зуммер и
замигала красная лампочка. Я решил пойти посмотреть, кто пришел. Я встал из-за
стойки и направился к лестнице, ведущей в камеру хранения. Пока я это делал, я
услышал, как лифт спускается вниз. Кто-то его вызвал. Я сбежал вниз по
лестнице, приоткрыл дверь и увидел обвиняемую, дожидавшуюся лифта.
– На каком расстоянии от обвиняемой вы находились?
– Не далее десяти футов.
– Вы узнали ее?
– Определенно.
– Вы случайно не могли обознаться, мистер Диксон?
– Нет, сэр.
– Во что она была одета?
– На ней был белый свитер, синие джинсы, которые она обычно
надевает, когда отправляется на свою яхту, и теннисные туфли.
– И что произошло потом?
– Лифт остановился, обвиняемая вошла в него и закрыла дверь.
Я побежал обратно, наверх, чтобы посмотреть на указатель этажа.
– А квартира обвиняемой на четвертом этаже?
– Да, сэр.
– Ну а у вас есть возможность установить, находилась ли обвиняемая
в своем номере между семью и десятью часами вечера того дня?
