– Если только советник защиты не найдет какой-либо
специфической связи с делом, – ответил судья Кэри.
Мейсон улыбнулся.
– Полагаю, ваша честь, – сказал он, – что, по существующим
юридическим нормам, в тех случаях, когда на прямом допросе свидетеля спрашивают
о какой-либо отдельной части разговора, советник противной стороны имеет право
узнать содержание всего разговора в целом.
– Совершенно верно, – подтвердил судья Кэри. – Это общее
правило.
– И я нахожу, что в нем нет ничего предосудительного, –
согласился Глостер, – поэтому-то я так старательно и прерывал показания
свидетеля всякий раз, когда он начинал говорить об этом разговоре. Я не хотел,
чтобы давались показания по этому поводу, так как считаю, что разговор этот не
имеет прямого отношения к делу.
– Однако вы спрашивали свидетеля относительно того
разговора, – напомнил Мейсон, – и он отвечал на ваши вопросы.
– Это не так! – запротестовал Глостер. – Я был особенно
осторожен…
– Вы спросили свидетеля о происшедшем. И он вам ответил, что
ей был миллион телефонных звонков, а записки с уведомлениями о них лежат в ее
ящике для ключа. Я же только переспросил свидетеля о том же самом еще раз,
чтобы убедиться, что здесь нет никакого недоразумения.
Глостер, внезапно смешавшись, пробормотал:
– Это не разговор.
– Ну, знаете, это не корреспонденция, не ясновидение и не
телепатия. Если это не разговор, то я уж и не знаю тогда, что это такое, –
резко бросил Мейсон.
Судья Кэри нахмурил брови, потом медленно кивнул.
– Считаю, что советник защиты может воспользоваться своим
правом, если желает.
– Ваша честь, – не сдавался Глостер, – я знаю, что за всем
этим кроется. Если мы вступим на этот путь, мы откроем двери для бесконечных и
бесчисленных побочных фактов.
– В таком случае вам следовало бы подумать об этом прежде,
чем открывать двери, – посоветовал судья Кэри. – Свидетель, отвечайте на вопрос
советника защиты.
– Расскажите как можно подробнее о вашем разговоре: что вы
ей сказали, что она вам сказала, – внутренне ликуя, спросил Мейсон.
– О, ваша честь! – не смог удержаться Глостер. – Ведь это…
– Возражение было сделано и было отклонено, – поставил на
место окружного прокурора судья Кэри.
– Ваша честь, могу я просить сделать сейчас перерыв? Я
считаю, что… Я хотел бы обсудить этот вопрос без жюри, – не унимался Глостер.
– Нам скрывать нечего, – сказал Мейсон, – если разговор имел
место, мы хотим узнать, о чем он шел.
– О’кей, – вынужден был сердито согласиться Глостер. – Но
предупреждаю: узнав, о чем шла речь, вы не будете иметь права пытаться
доказывать что-либо в связи с тем, о чем упоминалось в этом разговоре.
Обвинение намерено возражать против всего, что может быть сказано об этом разговоре,
за исключением вопроса об убийстве Джорджа С. Олдера.
– Ну разумеется! – торжествовал Мейсон.
– Свидетель, отвечайте на вопрос, – сказал судья Кэри
Диксону. – Итак, о чем шел разговор?
– Ну, – начал Диксон, – я поздравил ее с освобождением, а
она мне сказала, что мистер Олдер просто был прижат к стене вопросами мистера
Мейсона на перекрестном допросе, что обвинение Олдера, будто бы она украла у
него какие-то драгоценности, не подтвердилось и что он не мог ни слова сказать
о том, какие это были драгоценности! Что для нее это был настоящий триумф и что
она думает, что мистер Олдер теперь станет ломать голову, как бы ему
вывернуться из этого затруднительнейшего положения.
– Ваша честь, – едва не скрежеща зубами, обозлился Глостер,
– я прошу вас инструктировать жюри, чтобы они рассматривали эти показания
только как факт разговора между подсудимой и свидетелем. Что касается заявлений
обвиняемой, они не могут служить доказательством, что упомянутые в них факты
действительно имели место.
Мейсон, как подобает победителю, весьма любезно сказал
поверженному противнику:
– Я так понимаю, что окружной прокурор просто констатирует
факт наличия разногласий между сторонами?
– Я толкую вам, в чем состоит закон! – закричал, выйдя из
себя, Глостер.
– Ну не вам учить меня закону, – улыбнулся Мейсон. –
Положение теперь несколько изменилось, и я совершенно уверен, что суд
разбирается в законе гораздо лучше вас.
По залу в который раз прокатился смех. Судья Кэри улыбнулся,
потом с преувеличенной серьезностью застучал молотком.
– Полно, полно, господа! Будем соблюдать хотя бы видимость
порядка в зале заседаний и постараемся воздерживаться от взаимных колкостей.
– Тем не менее я настаиваю, чтобы жюри было дано указание
принять тот разговор только как разговор, – никак не мог успокоиться Глостер.
– Минуту назад окружной прокурор настаивал, что это не был
разговор, – напомнил Мейсон. Прежде чем сбитый с толку окружной прокурор успел
собраться с мыслями, он продолжил: – Более того, ваша честь, мне, как
защитнику, совершенно необходимо ознакомиться с определенными вещественными
доказательствами. Если у обвинения есть какие-нибудь документы, изъятые из
письменного стола покойного, я желаю получить к ним доступ для их изучения.
Судья Кэри поднял брови.
– Не хотите ли вы сказать, что просите предоставить вам
заблаговременно для ознакомления вещественные доказательства, имеющиеся у
обвинения?
– Нет, ваша честь, мне нужны не вещественные доказательства,
которые обвинение намерено использовать для обоснования дела, а те документы,
которые могут оказаться нужными для защиты и которые – у меня есть основания
полагать – были умышленно изъяты обвинителем из письменного стола покойного, и
теперь обвинитель держит их у себя с единственной целью: не дать к ним доступа
обвиняемой.
Судья Кэри вопросительно посмотрел на Глостера.
– Я не знаю, о чем говорит советник, – сказал Глостер, – и
только скажу, что у обвинения имеются вещественные доказательства, которые мы
предъявим суду в должное время и которые мы не обязаны показывать защите.
– При условии, что это действительно вещественные
доказательства, – добавил Мейсон, – и при условии, что вы их предъявите.
– Ну что ж, мы действительно располагаем вещественными
доказательствами, но пока не оглашаем их.
– А допустим, что вы передумаете и решите их огласить?
– Это наше право.
– В таком случае мы также хотим воспользоваться нашим правом
и ознакомиться с ними, – заявил Мейсон.
Глостер начал было пространно объяснять свою точку зрения,
но Мейсон перебил его и тактично сказал, обратившись к суду:
