Более того, когда мы подумаем, каким образом это письмо было
найдено, мы вынуждены будем понять, что оно, должно быть, было специально
подброшено. Пит Кадиц несколько дней тщательно обыскивает часть берега и вдруг
находит эту бутылку там, где он все время плавал взад-вперед на своем скифе.
Вряд ли он мог не заметить эту бутылку.
– Но если допустить, что бутылка только накануне была
выброшена на берег? – предположил Дрейк.
– Исключено, – сказал Мейсон. – Вспомните, ведь Кадиц
сказал, что не может заходить в эту бухточку, если в ней неспокойная вода, и
что только во время штормов и высоких приливов волны заносят в нее плавник и
выбрасывают его на берег. Однако в тот раз он целую неделю прочесывал берег
бухточки, осматривая ее вдоль самой высокой линии прилива.
Дрейк кивнул.
– Поэтому, – продолжал Мейсон, – мы начинаем представлять
себе события тех дней несколько иначе.
Джордж Олдер вряд ли стал бы подкладывать письмо, обвиняющее
его как убийцу. Но кто бы мог это сделать? Почерк был явно женский и мог быть
тоже искусной подделкой, но писала его, безусловно, какая-то женщина. Кто же
она?
Обстоятельства указывают на одно лицо, на кого-то, кто
пытался поставить Джорджа Олдера в оборонительную позицию. Это могла быть
Коррин, могла быть Дороти Феннер, но, вполне вероятно, это могла быть и Кармен
Монтеррей, которая думала, что Джордж Олдер убил Корри, ее любимую госпожу и
друга. Это последнее предположение открывало немало возможных версий.
Попутно я стал думать и о собаке в чулане, и о кровавых
полосах, двух-трех размазанных пятнах на внутренней стороне двери чулана и
пятнах на его полу.
Кровоточившая лапа оставила бы множество следов. Что-то во
всем этом было не так. Сперва я мысленно отметил лишь какое-то внутреннее
неясное беспокойство. Словно предчувствие чего-то. Потом стал размышлять, и
тогда вдруг меня осенило: если собака наступила на лужу крови, а затем была
уведена обратно в чулан, то все кровяные пятна вполне вписывались в общую
картину – иначе они вообще не имели бы никакого смысла.
Поэтому я начал думать о том, что могло произойти, если
собака на самом деле была не привязана, когда происходила стрельба, и в чулан
была отведена после этого.
Тогда-то все факты и начали расставляться по своим местам, и
события сложились в логичный рисунок.
– Но почему этот след не увидели полицейские? – спросил Пол
Дрейк.
– Они увидели его, – ответил Мейсон, – но когда они
выпустили собаку, она опять пробежала по луже крови и оставила множество следов
везде, так что полицейским просто не пришло в голову подумать, как образовался
именно тот след.
И едва вы согласитесь, что собака наступила на лужу крови,
вам сразу станет понятна вся картина происшедшего. Олдер лежит мертвый. Собака
на свободе. И на целом свете есть только один человек, который мог увести
собаку обратно в чулан!..
Вспомните, что Джордж Олдер был левша, что на рукаве его
пиджака оказался треугольный разрез, что его револьвер выстрелил почти
вертикально вверх и что он был убит почти в тот самый момент, когда выстрелил
из своего оружия. Потому что свалился лицом вниз и его револьвер был найден под
его трупом. Свяжите воедино все эти факты, и ответ получится один-единственный.
Некоторое время я тешился мыслью, что Олдер, возможно, в
самом деле убил Коррин в Южной Америке. Он летал туда. И хотел, чтобы она
согласилась с его финансовой политикой, а она отказалась это делать; тогда он
вдруг понял, что она не только мешает ему действовать так, как ему хочется, но
также стоит между ним и его доходами… Возможно, один сдавленный крик в ночи,
один всплеск… и все было кончено… А может, все было не так. Убил он ее или не
убивал, никому не известно, но Кармен была уверена, что Джордж Олдер покончил с
Коррин Лансинг.
Она оставалась в Южной Америке много недель, стараясь
разыскать труп Коррин, найти хоть какой-нибудь ее след. К концу своего
пребывания там Кармен твердо верила, что Коррин умерла и что убийство совершил
Джордж Олдер.
Тогда Кармен возвращается назад, все еще надеясь напасть на
след своей хозяйки. Она едет в психиатрическую лечебницу в Лос-Мерритос, узнав,
что там находится больная, по описанию похожая на Коррин и страдающая потерей
памяти.
Увы, это была не Коррин, однако она вызвала у Кармен горячую
симпатию. Она стала посылать этой больной деньги, но вскоре затем лечебница
сгорает.
Через несколько недель после этого у Кармен появляется некая
идея. При расследовании обстоятельств смерти Минервы Дэнби власти выгородили
Джорджа Олдера и обелили его. Но что было бы, если бы этот случай можно было
представить как убийство? Более того, что, если каким-то образом связать его с
делом Коррин? Тогда Олдеру пришлось бы обороняться и правда могла бы выйти на
свет.
Кармен решила попробовать. Она раздобыла бутылку, которая
много времени проплавала в океане. Подделала письмо и разыскала Пита Кадица.
Потом подложила бутылку туда, где она непременно должна была быть замечена им.
А потом затаилась и стала ждать развития событий.
Когда она увидела в газете объявление, то связалась с
почтовым ящиком номер 123 Дж и узнала, что на другом конце провода был Олдер.
Вот тут-то она и поняла, что настало время нанести удар и смело обвинить его в
убийстве Коррин…
Дрейк взглянул на Деллу Стрит, вздохнул и сказал:
– Что ж, теперь это звучит достаточно убедительно, но слава
богу, что не мне пришлось разбираться в этом деле, имея обманщицу-клиентку и
окружного прокурора, жаждавшего моей крови и скальпа, да еще моих отпечатков
пальцев на каноэ.
– А я счастлива вдвойне, оттого что мне не пришлось испытать
все это, – улыбнулась Делла Стрит. – Мистеру Мейсону это должно послужить
хорошим уроком – не подбирать в океане нимф, цепляющихся за его каноэ.
Мейсон рассмеялся:
– Все было бы о’кей, не оставь она там купальное полотенце с
меткой прачечной.
– Потому-то ее и поймали, – сделал вывод Пол Дрейк.
– Это была простая небрежность с ее стороны, – объяснил
Мейсон. – Легкая небрежность.
Делла Стрит взяла карандаш.
– Хорошее название для обложки в картотеке – «Дело о
небрежной нимфе».
Мейсон громко засмеялся:
– А между прочим, Делла, эта нимфа, как наследница Коррин,
становится обладательницей большого состояния.
– Как так? – удивился Пол Дрейк. – Я думал, что капитал
находится под опекой и что после смерти Коррин…
– Это противозаконно! – объяснил Мейсон. – Позволить убийце
получить выгоду от преступления?! Вследствие этого Джордж Олдер ничего бы не
выгадал от смерти Коррин. А поскольку вопрос о праве наследства в отношении
Дорлея Олдера мог бы оказаться спорным, он пошел на компромисс и добровольно
уступил Дороти Феннер весьма приличное состояние, хотя я-то до сих пор думаю,
что мне следовало бы хорошенько отшлепать ее.
