— Это мое проклятие, — прошептала Анна. Изо рта вырвалось облачко пара, заметного на холодном воздухе. — Не нужно мне было позволять Мелентию писать все эти письма. Не нужно было давать ему надежды. Ведь я никогда не смогу ответить ему взаимностью…
Но если так, то почему и мысль о графе, не написавшем ей сегодня утром, доставляла ей не меньше страданий, чем воспоминания о первой любви? Что если это не проклятие, а всего лишь судьба? Тот самый второй брак, о котором говорила старуха Матрена и который даст ей самое главное в жизни?
Анна почувствовала, что вполне может продолжить путь. Оставив позади дерево, девушка вновь вернулась на середину дороги и пошла дальше.
А что мог дать ей Мелентий? Богатство? Статус? Положение в обществе? Вот уж в чем она сейчас совсем не нуждалась.
Княгиня остановилась. Прислушалась к оглушительной тишине вокруг. Закрыла глаза, припоминая первую встречу с Мелентием после смерти князя Леонида. Тогда он единственный из всех знакомых и родных сумел понять, что нужно именно ей. И все эти письма… Нет, не ради себя он писал их! А ради того, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ведь после смерти старого князя они с названным сыном так и не восстановили до конца прежних доверительных отношений.
Анна вдруг подумала, что Мелентий мог не написать письма из-за того, что попал в беду. И к своему удивлению поняла, что ей страшно от этой мысли. На глаза навернулись слезы.
— Ах, зачем? Зачем все эти недомолвки… — всхлипнула Анна и бросилась бежать обратно к усадьбе.
На пороге она появилась запыхавшаяся, раскрасневшаяся, растрепанная. Дворецкий посмотрел на нее с плохо скрываемой озадаченностью.
— Письма так и не было? — спросила его Анна.
— Нет, Ваша светлость. Вы же видели, по дороге никто не проезжал.
Княгиня кивнула. Не останавливаясь, не замечая удивленных слуг, она бежала до тех пор, пока не очутилась в своей комнате и не закрыла дверь. На ключ.
А потом девушка упала на колени, закрыла лицо руками и заплакала. Тихо, чтобы никто не услышал. Горько, как плакала она только там — на берегу соленого моря.
* * *
На следующее утро Анна как ни в чем не бывало вышла к завтраку. Она была мила и даже улыбалась. Олег не подал виду, что заметил натянутость ее улыбки. Слуги и дворецкий поглядывали на нее с интересом, но между собой не шушукались, что княгиня так же сочла добрым знаком.
— Забуду все, словно ничего не было, — сказала она себе утром. — Пропал — так пропал. Лишь бы жив и здоров был. А все другое меня не касается.
Анна даже сумела совсем никак не отреагировать на то, что ей вновь не передали привычного письма. Она даже постаралась не смотреть на дворецкого, принесшего письма Олегу, сосредоточив все свое внимание на булочке, ноже и масле.
После завтрака Олег попросил ее совета относительно нового интерьера для спальни отца.
— Ты все же решился изменить ее?
— Хочу туда перебраться. Все-таки это спальня хозяина имения.
Они прошли в кабинет и просидели над эскизами до самого обеда, хотя обсуждения так и не получилось: говорил в основном Олег.
После обеда каждый коротал время в своих комнатах. Перед ужином Анна и Олег вновь встретились в общей гостиной. Олег показал доработки, которые собирался обсудить с архитектором. Анна осторожно высказала свое мнение. Ей казалось, что от нее по-прежнему требуется лишь одобрение. Да и не хотела девушка критиковать решения, которые, по ее мнению, Олег должен был принять лично.
Когда вошел дворецкий, ни Анна, ни Олег не придали этому значения.
— Граф Мелентий желает поговорить с Ее светлостью, — вдруг произнес слуга.
Девушка вздрогнула. Она почувствовала, как холодеют пальцы и вновь предательская слабость разливается по телу.
— Пригласите его сюда, — тем временем распорядился Олег. Его появление незваного гостя ничуть не смутило. Разве не так всегда напрашивался на ужин Мелентий?
Дворецкий скрылся в коридоре, но уже через минуту вернулся, услужливо придерживая дверь перед гостем.
— Добрый вечер, — спокойно поздоровался граф.
Олег пожал ему руку, Анна позволила поцеловать свою. Они оба не сводила пристального взгляда с Мелентия, пытаясь найти разумное объяснение его усталому виду и не слишком чистой одежде: граф выглядел так, словно прошедшие пару дней провел в седле.
— Надеюсь, ты не привез нам дурных новостей о своем батюшке?
— Нет, нет. Отец здоров. Я привез… письмо для Анны. И я просил бы тебя дать ей возможность прочитать его в одиночестве.
Олег удивленно вскинул брови. Анна заметно побледнела.
— Пожалуйста, — пожал плечами Олег. — Я буду ждать вас в столовой. Ведь ты, Мелентий, не откажешься с нами поужинать?
— Я с превеликим удовольствием составлю вам компанию. С утра маковой росинки во рту не было!
Когда Олег вышел, Мелентий достал из-за полы камзола конверт и передал Анне. Конверт был влажным, что подтверждало догадку о долгой и спешной конной поездке графа. Никаких надписей на конверте не было, равно как и печати.
— От кого это письмо?
— Не беспокойтесь, в нем нет дурных новостей, — вместо этого ответил Мелентий. Поклонившись, он вышел из гостиной. Но Анна слышала, что шаги его затихли сразу за дверью.
Делать было нечего, и девушка подошла к столику, на котором стояла свеча. Наклонившись, она вскрыла конверт и развернула плотные листы. Конечно, она сразу узнала почерк отца.
— Но как?.. — удивленно выдохнула девушка, и тут же забыла о своем удивлении, всеми мыслями отдаваясь содержимому.
Трофим Георгиевич писал, что сочувствует утрате молодой княгини, о чем он уже говорил в прежних письмах. Что рад получить подробные сведения о жизни своей маленькой дочки, рад, что все у нее складывается хорошо, счастлив, что встретила она достойного человека…
Анна нахмурилась, пытаясь понять, о каком достойном человеке может идти речь. Но взгляд ее упал на следующие строки, на имя Марина, и все другие мысли вновь отошли на второй план.
— Сестренка! — с улыбкой прошептала девушка, с удивлением узнавая, что Марина уже давно замужем, что растит сына.
Отец извинялся, что все не находил удобного времени, чтобы сообщить об этом и не обидеть чувств Анны. Ведь младшая сестра вышла замуж хоть и по расчету, но все же по любви. Партию ей составил помощник капитана на большом торговом судне. Малый ловкий и умный. И, конечно, уже сумевший стать капитаном и весьма успешно вести дела с Трофимом Георгиевичем.
Писал купец и о Дарье Емельяновне. Сама она пера в руки не была, но надиктовала слова похвалы для старшей дочери: за правильный выбор, за мудрое решение, за то, что повзрослела наконец. Анна вновь нахмурилась, не понимая, о каком выборе идет речь? О каком решении?
