— Погоди еще чуток. Нужно, чтобы наверняка…
* * *
Стены Южной заставы уже были совсем близко. Даже в ночной темноте Василий мог разглядеть щербленные бревна, из которых они были сколочены. И людей в смотровой башне кузнец отлично видел. И не понимал, почему часовые не обращают на него внимания. Ведь не могли же они, в самом деле, не заметить пару лошадей и всадника, размахивающего белым полотном?
Подъехав еще немного ближе, Василий остановил свою лошадь, вынуждая остановиться и ту, что также смогла пережить минувший день. Взмахнув несколько раз белым полотном, кузнец прикинул расстояние до заставы и решил, что оно достаточно мало, чтобы его слова были без труда поняты.
— Эгей! — закричал молодой человек. — На заставе! Я свой, ребята!
Часовые остановились. Повернулись. Подняли ружья…
"Слишком спокойно для людей, которые не замечали меня!" — мелькнула в голове Василия запоздалая мысль. В то же миг острая боль пронзила плечо кузнеца. Машинально схватившись другой рукой за одежду, кузнец почувствовал, как расползается по ней горячее и липкое пятно.
— Взять его! — донесся с заставы низкий голос полковника Ожешко.
Ворота распахнулись и навстречу Василию выбежали несколько солдат.
— Я свой, ребята! Я свой! Василий Лаврентьевич! Я свой… — вновь закричал кузнец.
Но его слова, конечно, не могли оказаться весомее приказа начальника Южной заставы. И через пару минут молодой человек уже лежал уткнутый лицом в песок, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту. Для верности его пару раз пнули в бок, ткнули в простреленное плечо, вызвав приступ жгучей боли и, кажется, короткую потерю сознания. Во всяком случае, следующее, что помнил Василий, не совсем гладко следовало из предыдущего.
Он по-прежнему лежал на песке, вот только солдат рядом с ним не было. Удостоверившись, что пленник не сбежит, его оставили без внимания, решив ознакомиться с содержимым груза ведомой лошади.
— Ого! — донесся до Василия голос. — Да тут человек…
— Какой еще человек? — послышалось в ответ бурчание.
Солдаты поднесли факел к лицу Григорьева. Василий понадеялся, что они признают офицера и обратят более пристальное внимание на ранее сказанные им слова. Однако простодушные вояки вместо этого заметно побледнели, перекрестились и бросились обратно к заставе с криком:
— Покойника с того света привезли!
Василий шумно вдохнул, улыбнулся и на выдохе даже позволил себе небольшой смешок, дивясь искреннему страху солдат. Впрочем, веселился молодой человек недолго.
"А что если действительно я… покойника привез?" — Василий резко вскинул голову, перевернулся на бок, вглядываясь в бледное лицо друга.
Во время последнего короткого перевала, Тарас еще был жив. Василий сумел нащупать у него слабый пульс. Но сколько времени прошло с того момента? Часа два-три? За это время могло измениться слишком многое!
— Тарас! — попытался позвать Василий, но из-за кляпа во рту слова превратились в мычание, на которое никто не обратил внимания. И никто не откликнулся.
На глаза навернулись слезы. Позволив голове упасть на песок, молодой человек негромко завыл от боли, от страха и собственной беспомощности. Вовсе не на такой исход своего пустынного приключения рассчитывал Василий.
Там — в бандитском тайнике — кузнец рассудил, что если все лошади падут, он сможет на своих плечах донести одного из своих друзей до Южной заставы. Тарас был физически крепче доктора Кло. Поэтому шансов пережить поездку по пустыне у него было куда больше. В то же время у Беллами было гораздо больше шансов выжить в пещере, если бандиты начнут просыпаться. Ведь к лекарю у них всегда было особое отношение.
Исходя из этого, именно офицера Василий взял с собой. Молодой человек планировал добраться до заставы, оставить Григорьева на попечении местного врача, вместе с подкреплением вернуться в подземное логово лже-бедуинов, спасти таким образом доктора Кло и защитить Южную заставу.
Теперь же получалось, что помощь остро требовалась ему самому: раненому, связанному, не имеющему возможности что-либо объяснить солдатам.
Василий почувствовал, что впадает в беспамятство, и внезапно понял, что даже рад этому.
Глава 31 (Василий)
Пробуждение было долгим и мучительным. Сначала пришло ощущение жара, исходящего изнутри, будто все его тело горело диким огнем. Затем пришло ощущение жара, окружавшего его снаружи — жара настолько сильного, словно дьявол разжег вокруг его ложа погребальный костер.
Он попытался открыть глаза, но веки отказали слушаться. Тогда он попытался разомкнуть губы и пошевелить языком и совершенно отчетливо понял, что во рту не осталось ни капельки жидкости. Видимо вся она была потрачена на соленый пот еще несколько часов назад.
А потом он попытался сделать вдох поглубже, чтобы хоть так дать понять, что он все еще жив и дьявол рано решил избавиться от его бренной оболочки. Однако в тот же миг в плече, в том самом месте, где в него вошла пуля, выпущенная солдатами Южной заставы, возникла нестерпимая боль, по телу прокатился новый приступ жара, на лбу выступила испарина, а весь попавший в легкие воздух вырвался наружу вместе с громким стоном.
После недолгого перерыва набравшись сил и смелости вновь встретиться с этой адской болью, Василий прохрипел:
— Пить.
К его удивлению, губ почти в тот же миг коснулось что-то относительно прохладное и влажное. Чьи-то руки, показавшиеся ему мягкими и нежными, осторожно разжали губы кузнеца, так чтобы спасительная влага попала и внутрь рта.
Василий вновь попытался открыть глаза. Со второй попытки это получилось у него лучше: через две узкие щелочки он сумел разглядеть в светлой комнате темный силуэт, склонившегося над ним человека. Но понять, кто это был, не представлялось возможным.
"А впрочем, что тут гадать? Кому еще могло понадобиться спасать мою никчемную жизнь? Госпоже Юлии! Да, да. Это именно она сейчас стоит возле меня…" — пронеслось в голове у Василия.
Мысль показалась ему настолько логичной и вместе с тем приятной, что молодой человек даже сумел растянуть непослушные губы в подобии улыбки.
— А это нормально, что он улыбается? — вдруг раздался над его головой грубый мужской голос.
Василий вновь попытался открыть глаза, чтобы убедиться, что не ошибся, узнав по голосу полковника Ожешко.
— Всякое бывает, — прозвучал ответ, еще больше сбивший кузнеца с толку. Ведь, если он не ошибся и в этот раз, отвечал начальнику Южной заставы доктор Кло.
Веки, наконец, поддались усилиям, и Василий сумел увидеть чуть больше, чем склонившийся над ним силуэт.
Он лежал на солдатской кровати в одной из комнат Южной заставы: было сложно не узнать скудную обстановку и обитые грубыми досками стены. Через открытое окно в комнату проникал солнечный свет, требовавшийся, очевидно, его врачевателю. Сам доктор стоял возле стола и отмерял какие-то снадобья, готовя лекарство для друга. Врач стоял спиной к кровати больного, но никаких сомнений быть не могло — это был именно доктор Кло.
