Прилегли мы удачно, часов этак на восемь, что с нашей работой очень и очень много. Сразу за бессонную ночь отоспались, набрались сил и алкоголь выветрился. Старик разбудил нас около восьми. Никто ни о чём не спрашивал, разобрали оружие и двинули в сторону порта. Попутно ещё на корабли у пристани полюбовались. Красиво, расцвет, так сказать, парусной эры. Скоро на пароходы перейдут. Хотя, как знать, что тут за мир, может, угля нет вовсе, а на дровах далеко не уплывёшь.
Бордель в порту выглядел впечатляюще, красивое трёхэтажное здание, на входе фонари, все окна освещены ярко, музыка слышна на всю гавань, явно ведь не магнитофон, живой оркестр так надрывается, а значит, дела в заведении хорошо идут, клиенты солидные, платят хорошо, есть смысл стараться.
— А триппер в баре пройдёт? — спросил я у Старика, когда мы остановились на крыльце.
— Если не пройдёт, по старинке вылечишь, — с улыбкой сказал он, — а вообще, ваша задача — изображать клиентов, а не быть ими, так что, сдержаннее будьте, и с алкоголем тоже.
Местная бордель-маман оказалась довольно симпатичной женщиной лет сорока с небольшим (или с большим, под слоем косметики не разобрать) упакованной в тесное чёрное платье, которое готово было лопнуть под напором её пышных форм. Старик показал ей записку, сообщавшую, кто мы и зачем, она немного помрачнела, но понимающе кивнула и показала, куда следует проходить.
На первом этаже заведения был просторный холл, окружённый дверьми в комнаты для развлечений. Но мы пошли выше, на втором и третьем этаже в середине был пиршественный зал, где клиенты, не стеснённые во времени, могли выпить вина, потискать девиц, которые крутились вокруг каждого, в ком чуяли деньги, и только потом уединиться в алькове. Некоторые, впрочем, и уединяться не спешили, совершая всё прямо за столом.
Именно в таком зале сейчас посадили нас. Труднее всего оказалось спрятать оружие. Мой дробовик худо-бедно поместился под куртку, у Старика тоже был компактный ствол, а вот Глобус с Кротом вынуждены были своё оружие в чехлы прятать, а потом держать под столом на специально поставленной табуретке. Я заметил, что Крот под одежду надел кольчугу из мелких колец, наверняка, титановую. Молодец, кстати, лишним не будет, точно.
На столе быстро появились бутылки с вином и немудрёная закусь из печенья и сушёных фруктов, несколько девиц нехотя подсели к нам, хозяйка предупредила их, что следует изображать интерес, но особого энтузиазма у жриц любви не наблюдалось.
Одна из них, черноволосая и с необычно яркими жёлтыми глазами (я даже подумал, что девушка закинулась чем-то весёлым), одетая в тонкую рубашку на голое тело, подсела ко мне на колени. Сидеть было неудобно, мешали рукоять ножа и револьвер. Но она справлялась, усердно тёрлась задом и поминутно заглядывала мне в глаза. Может, хотела что-то сообщить, но я такого языка не понимал.
Постепенно, пока мы (в целях конспирации, разумеется) прикладывались к вину, я начал замечать, что ёрзания девки оказывает на меня совершенно определённое действие. Правильное действие. Я вдруг вспомнил, что женщины у меня не было уже… короче, давно. Жениться с моим образом жизни противопоказано, а случайные связи тоже некогда заводить. А девка была красива, да и пахла приятно, вопреки стереотипам, не духами даже, а просто мылом. Рука словно сама собой полезла ей под рубашку, благо, рукавов нет и залезть можно хоть откуда. Жизнь прекрасна, только вот и расслабляться нельзя. Работа не даст. Не хватало ещё, чтобы монстры нас взяли со спущенными штанами.
Я аккуратно сдвинул девку в сторону и поглядел на Старика. Тот единственный сидел без женщины на коленях, хотя сбоку к нему подсела бордель-маман. Женщина о чём-то говорила ему, но слов я не расслышал.
Обстановка по непонятной причине накалялась. Вино не пьянило, а сидевшая на коленях девка вдруг перестала возбуждать, хотя руки на автомате продолжали её лапать.
Старик не зря считался одним из лучших работников очистки. Было у него какое-то чутьё на нечисть, вот и сейчас он встрепенулся и повернул голову ещё до того, как в одном алькове раздался тихий выкрик и зазвенела по полу какая-то посуда. Стаканы с вином полетели в одну сторону, девки — в другую. Все четверо разом метнулись на звук, надо сказать, что бордель-маман, именуемая, кажется, Лолой, тоже поспешила за нами, проявляя неожиданную для своего возраста и комплекции прыть.
К счастью, альковы тут не запирались на ключ, а просто завешивались плотными шторами. Потому ворваться внутрь нам не составило труда. Первым внутрь попал Глобус, а следом вбежал я, увидев на полу солидного господина без штанов с проломленной головой, немолодую проститутку, истекающую кровью из многочисленных порезов, а справа от всего этого умирающего холопа, которого Глобус пригвоздил ножом к стене.
Но, как оказалось, тварь была не одна. Высокая гибкая фигура спрыгнула с потолка и схватила за горло Старика. А пенсионер на этот раз сплоховал. Или просто тварь попалась крепкая. Кто это был, сказать сложно, более всего подходит образ Воландеморта из известного фильма, такая же змеиная физиономия трупного цвета, длинные бледные руки и пальцы, похожие на щупальца. Этими-то пальцами он и стискивал горло Старика, отчего тот. Хрипел, пытаясь резать монстра ножом. Это у него получалось, бледное тело пересекали глубокие порезы, но крови вытекало мало, и на боль он никак не реагировал. Да и трудно было нанести серьёзную рану, слишком длинные руки оказались у твари.
На помощь пришёл я. Можно было загнать стилет за ухо (которого, правда, не было), но я предпочёл способ полегче, просто приставил ствол револьвера к гипотетическому носу и нажал на спуск. Отдача лягнула, словно дикий осёл, но и эффект был такой, что я сразу простил неизвестному американскому конструктору всё его пренебрежение метрической системой. Голова монстра разлетелась на кучу ошмётков, а тело осело вниз, только вот пальцы никак не хотели отпускать шею Старика. Он с трудом отдирал от себя мёртвые руки, при этом пальцы гнулись, словно совсем не имели костей.
Но тут внимание моё привлекла новая тварь, подобная предыдущей, только меньше размером. Выскочив из-под кровати, она метнулась в сторону, вырвалась из алькова, умудрившись обежать по дуге стоявшего снаружи Крота, и, совершив прыжок через зал, выбила какой-то люк в потолке, а затем вылезла на крышу.
Мы метнулись следом, первым под люком оказался я, подставил ладони, на которые наступил Глобус и таким образом, подброшенный мной, вылетел в тот же люк.
Практически сразу наверху раздался сочный удар, в котором я точно различил попадание приклада в чью-то рожу. Закинув ружьё за спину, я подпрыгнул, уцепился руками за края, подтянулся и вылез. Прямо над головой оглушительно грянул выстрел из дробовика. Когда я окончательно вылез наружу, то увидел, как по черепице съезжает вниз холоп с пробитой головой, а по крыше убегает та самая бледная тварь, хромает, повизгивает, но бежит быстро.
— Падла, — прошипел сквозь зубы Глобус, — заряд картечи в спину, а он убегает, как ни в чём не бывало, сейчас попробую снять.
Монстр бежал, то и дело пропадая за гребнями крыш, а он всё целился. Патрон у него только один, а попасть в такую резвую цель, да ещё с довольно большого расстояния, да при слабом свете уличных фонарей. Я выхватил револьвер и выстрелил трижды, хотя дистанция не сулила ничего хорошего. К своему удивлению, я попал, одна пуля ударила его в плечо, вырвав кусок мяса, но на скорости монстра это никак не сказалось.
